Меню
Главная
Случайная статья
Настройки
|
«Жизнь Галилея» — спектакль Театра на Таганке по пьесе немецкого драматурга Бертольда Брехта. Спектакль поставлен Юрием Любимовым в 1966 году.
Содержание
История создания
Спектакль «Жизнь Галилея» был поставлен в Театре на Таганке в мае 1966 года и был в репертуаре театра до 1976 года. Это был второй спектакль Ю. П. Любимова по пьесе Б. Брехта, первым был спектакль «Добрый человек из Сезуана», поставленный в 1964 году.
Художником постановки был Э. Стенберг; в спектакле использовалась музыка Д. Шостаковича к «Гамлету» в постановке Н. Акимова (1932); оригинальную музыку для зонгов написали А. Васильев и Б. Хмельницкий. Роли исполняли: Галилей — В. Высоцкий и А. Калягин, позже несколько раз роль Галилея играл Б. Хмельницкий; Андреа Сарти — Л. Комаровская, В. Погорельцев, госпожа Сарти — И. Ульянова и М. Полицеймако, Людовико Марсили — Д. Щербаков, Приули — В. Смехов и другие[1].
Ю. П. Любимов:
Мне захотелось через пару лет вернуться к Брехту, чтоб просто проверить мастерство театра — как он сейчас звучит. И еще мне казалось, что ситуация в мире была острая: начались атомные испытания страшные, взрывы, первый конфликт Сахарова с Хрущёвым, когда взорвали огромной силы водородную бомбу… И Сахаров умолял не делать этого.[2]
Именно потому, что этот спектакль, поставленный на исходе «оттепели», откликался скорее на актуальные проблемы советской действительности, Любимов воздержался от однозначного осуждения главного героя. Он вспомнил слова Брехта о том, что хороший спектакль похож на коллоквиум[3], — на Таганке два хора, хор мальчиков и хор монахов, спорили о Галилее[4]. И не только спорили о нём, но и пытались воздействовать на него: одни призывали к компромиссу, другие — к борьбе. Если Брехт написал пьесу без зонгов, то Любимов включил в свой спектакль зонги — на стихи Брехта, не имевшие отношения к пьесе, а также Р. Киплинга, и Н. Коржавина, и Е. Евтушенко. Получился суд, по мнению критика, «пристрастный, даже отчаянный», менее вдумчивый, но более трагичный, чем того хотел Брехт[4].
Ещё более решительно, чем Буш, Любимов отказался от лоутоновской трактовки образа и, соответственно, от его объяснения причин отречения Галилея[4]. В исполнении Высоцкого Галилея меньше всего можно было упрекнуть в непомерной склонности к «земным наслаждениям», он вёл жизнь суровую, почти спартанскую, скорее готов был отвергнуть старое вино, чем новую мысль[4]. Любимов таким образом перемещал акценты с личных причин (индивидуальной слабости) на внешние — наступающую реакцию. Обвинение, по словам критика, переадресовывалось: проблема не только и даже не столько в слабости Галилея-человека, сколько в силе условной «церкви»[4][5]. «Так досказывается, — писала в 1966 году М. Строева, — сценически развивается мысль драматурга. И постепенно, шаг за шагом, ощущение скованности, несвободы, висящей угрозы нарастает. Но скован не Прометей. Плебейство учёного получает двойной смысл: вместе с силой народа Галилей обретает и его слабость, разделяет его веру и его предрассудки, испытывает его взлёты и его падения…»[4]
В. С. Высоцкий в спектакле
Приступив в 1966 году к работе над спектаклем «Жизнь Галилея» по пьесе Брехта, Любимов не сразу определился с выбором исполнителя главной роли. Вначале к репетициям был привлечён Николай Губенко, позже — Александр Калягин[6]. Галилей, по режиссёрскому замыслу, должен был прожить свою сценическую историю в развитии, пройдя разные стадии — от гениальных прорывов до запоздалого раскаяния. В итоге выбор пал на двадцативосьмилетнего Владимира Высоцкого, находившегося в ту пору на этапе «энергичного становления». Режиссёра не смущало внешнее и возрастное несоответствие актёра и героя (в финале постановки Галилей был уже стариком) — ему казалось более важным умение исполнителя воплотить брехтовские «интеллектуальные задачки» об истине, о предательстве собственной идеи[7].
Высоцкий играл без грима и париков — возрастные изменения актёру надлежало передать за счёт внутренних, глубинных переживаний и метаморфоз, происходивших в сознании его персонажа[7][8]. Брехтовские традиции, в русле которых шло становление Театра на Таганке, отличались от системы Станиславского. По Станиславскому, актёр на сцене должен «психологически пережить роль». В спектакле Любимова Высоцкий изображал Галилея — ставка делалась на «условность театрального искусства»[9]. По воспоминаниям актрисы Аллы Демидовой, «Галилей у Высоцкого не стареет. Игрался не характер, а тема. Тема поиска и сохранения истины»[10].
Премьера спектакля «Жизнь Галилея» состоялась 17 мая 1966 года. Постоянные зрители «Таганки», пришедшие в театр, ждали режиссёрских находок, но даже их поразило начало постановки: Галилей-Высоцкий появился на сцене с оптическим инструментом, посмотрел через подзорную трубу в небо, затем взлетел на стол и сделал первый трюк — стойку на руках. Находясь в этом положении, герой начал свой длинный монолог о том, что две тысячи лет подряд люди верили, будто Солнце и все небесные тела вращаются вокруг Земли[11].
Молодой мужчина, здоровый, уверенный в себе — это Галилей Высоцкого. Он плебей с чувством собственного достоинства и не считает нужным сдерживаться, если хочется стукнуть кулаком по столу, сдёрнуть с него скатерть, но кто-то разглядел в нём московского Гамлета. <…> Галилей Высоцкого живёт как бы ради самого себя и только сам, в цельности души и тела, характера и мысли, нужен жизни. Высоцкий играл человека, гордого своим явлением в мир[12].
Постановка получила немало откликов в прессе. В числе тех, кто не понял любимовскую трактовку пьесы Брехта, был обозреватель журнала «Коммунист», утверждавший, что «Галилей в этом спектакле слишком мелок, он превратился в некоего эпикурейца провинциального масштаба, для которого вино, женщины, наука одинаково важны (или не важны)»[13][14]. В то же время учёный-физик Дмитрий Блохинцев отправил Любимову письмо с признанием, что, несмотря на несоответствие образа главного героя «исторической правде», он принял «таганского» Галилея: «Высоцкий увлёк меня и убедил меня своей страстной игрой»[13]. Через семь лет после премьеры Высоцкий написал для художественного фильма «Бегство мистера Мак-Кинли» «Балладу о Кокильоне», содержащую, в частности, строки: «Но, мученик науки, гоним и обездолен, / Всегда в глазах толпы он — алхимик-шарлатан». Образ учёного-изгоя, «непонятого титана», стремящегося добраться до истины, в какой-то мере соотносится с судьбой и характером сценического Галилея, считает Анатолий Кулагин[15].
Примечания
- Жизнь Галилея . История. Спектакли. Театр на Таганке (официальный сайт). Дата обращения: 10 февраля 2013. Архивировано 14 марта 2013 года.
- Бакин Виктор Васильевич. Владимир Высоцкий без мифов и легенд. Жизнь Галилея . litresp.ru. Дата обращения: 15 марта 2025.
- Сурков Е. Д. Путь к Брехту // Брехт Б. Театр: Пьесы. Статьи. Высказывания: В 5 т. — М.: Искусство, 1965. — Т. 5/1. — С. 29.
- 1 2 3 4 5 6 Строева М. Н. Жизнь или смерть Галилея // Театр : журнал. — 1966. — № 9. — С. 11—16. Архивировано 15 марта 2012 года.
- Аникст А. А. Трагедия гения // Московский комсомолец : газета. — 1966. — № 17 августа. Архивировано 28 июля 2011 года.
- Новиков, 2013, с. 84.
- 1 2 Новиков, 2013, с. 85.
- Никулин, 1989, с. 19—20.
- Кулагин, 2016, с. 21—22.
- Демидова, 2016, с. 44.
- Новиков, 2013, с. 86.
- Никулин, 1989, с. 22.
- 1 2 Абелюк, 2007, с. 79.
- Солодовников А. Об отношении к классическому наследию // Коммунист. — 1968. — № 3. — С. 107.
- Кулагин, 2016, с. 45—46.
Литература
|
|