Меню
Главная
Случайная статья
Настройки
|
Карл VI Безумный, официальное прозвище Возлюбленный (фр. Charles VI le Fol, ou le Bien-Aim; 3 декабря 1368, Париж — 21 октября 1422, Париж) — король Франции с 1380 года, из династии Валуа.
Сын и преемник Карла V Мудрого.
Содержание
Детство и юность
Детство
О детстве будущего короля известно немного. Он родился в Париже 3 декабря 1368 года, через восемь лет после смерти своего старшего брата и первого престолонаследника Жана. Считается, что Карл первым в истории получил при рождении титул «дофин» и провинцию Дофине в качестве апанажа[1].
Регентство
Карл VI лишился отца в возрасте 12 лет. В соответствии с ордонансом 1374 года было определено, что король станет считаться совершеннолетним с 13 лет. Карл V Мудрый, опасаясь властолюбия и жадности своего второго по старшинству брата Людовика I Анжуйского, предписал, чтобы в случае его ранней смерти регентшей была признана королева, а при ней состояли двое других дядей — герцоги Жан Беррийский и Филипп Смелый. Но королева умерла раньше мужа, и потому, следуя обычному праву того времени, опекунство должен был принять старший из дядей. Сразу после погребения короля, в конце сентября 1380 года в Париже открылся Совет, который должен был выбрать регента. Основная схватка развернулась между герцогом Анжуйским и его братьями, ввиду того, что Совет не принял никакого решения, обе стороны принялись тайно стягивать к столице войска. Впрочем, дело не дошло до кровопролития. В конечном счёте было решено, что ограниченные полномочия регента должны быть переданы его старшему дяде, а двое остальных станут опекунами детей Карла V. Основная власть до достижения Карлом VI совершеннолетия передавалась в руки Большого совета из 50 членов — представителей всех сословий, внутри которого выделялось 12 человек, представлявших собственно опекунов[2].
Первым решением Большой совет принял отставку канцлера д’Оржемона, который, по свидетельству хронистов того времени, «ушёл, предвидя беды, в которые будет ввергнуто государство», и на его место был назначен епископ Бове. Коннетаблем Франции был утверждён Оливье де Клиссон, назначенный на эту должность покойным королём.
Коронация
Следующим шагом должна была стать коронация Карла VI, но приготовления к ней были отложены по вине Людовика I Анжуйского, который поспешил мошеннически присвоить себе часть королевской казны — общее количество украденного составляло порядка 17 млн франков. Не ограничиваясь этим, он прибрал к рукам часть драгоценностей короны, золотой и серебряной посуды, золота и серебра в слитках — последние составляли неприкосновенный запас государства, и Людовик сумел получить его, пригрозив казнью казначею Филиппу де Савуаси.
3 ноября 1380 года юный король всё же прибыл в Реймс, где был посвящён в рыцари герцогом Анжуйским и торжественно коронован, как то и предписывалось традицией, архиепископом Реймсским. Сразу после коронации Карл посвятил в рыцари четырёх юных дворян, двое из которых, сыновья герцога де Бара, приходились ему кузенами, и принял присягу на верность себе дворян и представителей народа. Во время королевского пира, последовавшего в тот же день, не обошлось без столкновения между дядьями — Филипп Смелый «самовольно» занял место старшего — по правую руку короля, объяснив герцогу Анжуйскому, что «это место принадлежит ему по праву», тот же не посмел противиться, решив, что младший брат действует с согласия короля.
Торжественная процессия затем отправилась в Париж, где были воздвигнуты триумфальные арки, и юный король въехал в город под радостные крики народа, запрудившего собой улицы. В течение трёх последующих дней продолжались празднества, турниры, состязания в ловкости и умении владеть копьём, на улицах играли оркестры и били фонтаны из вина, молока и душистой воды.
Внутренняя политика при регентстве
Жан Беррийский и Филипп Смелый добились вскоре раздела власти. Людовик I Анжуйский сохранял преимущественные права, но отказывался от статуса регента, его братья вместе с ним и 12 назначенными ими же членами составили «Предписанный совет». Этот совет просуществовал с октября 1381 года до января 1383 года. Его состав вскоре же претерпел значительные изменения.
Немедля по возвращении от власти были отставлены фавориты прежнего короля — Ла Ривьер и де Гранж, епископ амьенский, причём по поводу последнего сам король выразился достаточно недвусмысленно «слава Богу, нам удалось избавиться от тирании этого прелата».
В день коронации было объявлено о снижении налогов, как то прямо следовало из завещания покойного короля, но реальному воплощению в жизнь этой меры воспротивились оба герцога, причём Филипп Бургундский прямо призывал к старым добавить новые — что и было сделано — под названием «subvention» был введён косвенный налог (т. н. aide — то есть «воспомоществование»), обязывающий население отчислять двадцатую часть дохода от торговли в пользу короля. Результатом его введения были вспыхнувшие в Париже беспорядки, когда, по словам хрониста, «чернь громила дома сборщиков и евреев, насильно крестила детей последних и унялась лишь после смерти нескольких несчастных, утопленных в реке». Этот бунт вошёл в историю как восстание майотенов — то есть «молотобойцев» (от фр. maillon — «бердыш», оружия, захваченного повстанцами в парижском арсенале)[3].
Что касается образования короля, оно было пущено на самотёк. Считающийся ментором при его особе Филипп Бургундский предпочитал потакать прихотям 12-летнего мальчика, развлекая его пирами, охотой, играми и зрелищами, постоянно сменяющими друг друга, в то время как дела государства по сути своей решались без его ведома и участия. Однако хронисты отмечают воинственность мальчика и его желание немедля вступить в войну с англичанами. Примером тому приводится история, когда Карл V, призвав к себе сына, предложил ему на выбор корону или железную каску воина. Ответ был достаточно недвусмыслен: «Монсеньор, я предпочёл бы шлем короне»[4].
В 1382 года за оружие взялось население Парижа, возмущённое вероломством регентов, нарушивших волю покойного короля в вопросе о налогах. Уличная толпа вооружилась, разгромив Арсенал, из тюрем были выпущены преступники. Восстание возглавил бывший прево Парижа Юг Абрио, при новом короле обвинённый во многих преступлениях и заключённый в тюрьму. Король вместе с регентами перебрался в Венсен, и когда переговоры ничего не дали, перебрался дальше от столицы, в Мелён. Герцог Анжуйский собрал войска, разорившие городские предместья. В результате город был приведён к повиновению и вынужден заплатить 100 000 франков штрафа. Через несколько дней король вернулся в город. Нарушив собственные обещания, регенты приказали бросить в тюрьму и утопить в Сене значительное количество горожан, подозреваемых в мятеже.
После возвращения из фламандского похода королю донесли, что в Париже для него готовится ловушка, а местные буржуа якобы ведут переписку с представителями других городов с целью добиться льгот. В Париж были введены войска, после чего регенты развязали кровавый террор. Преследовались все, кто принимал участие в мятеже или подозревался в связях с фламандцами. Около 300 человек было казнено и брошено в тюрьмы, причём Филипп Смелый не преминул расправиться со сторонниками старшего брата. Город был обложен новыми налогами — 1 су с каждого ливра при продажах, 12 су с каждой проданной меры вина, четверть цены за розничную продажу вина. То же было сделано в Орлеане, Труа, Руане и многих других городах.
Внешняя политика
В то же время в Париж прибыли посланники венгерского короля и кастильцы с целью склонить Францию к поддержке Урбана VI. Их принял Людовик Анжуйский, но просьбу послов отклонил, и вслед за ним собрание французских кардиналов и Парижский университет равно объявили истинным папой Климента VII, причём после недолгих колебаний их сторону приняли и кастильцы.
В конце июля, за два месяца до смерти Карла V, в Кале высадился дядя английского короля Ричарда — граф Бекингем — в сопровождении 3 тыс. пеших и конных воинов и 4 тыс. лучников, с присоединившимися к ним фламандцами и немцами, которым, по словам хрониста «Бекингем пообещал отдать для разграбления всю Францию». Скорым маршем он прошёл через Артуа, Пикардию, Шампань и остановился в Мэне, где недалеко от Ренна ждал его с войсками дружественно настроенный к англичанам герцог Бретонский. Оба брата короля спешно комплектовали свои армии, пытаясь преградить дорогу захватчикам, но французским войскам не хватало продовольствия, а пришедшая из Парижа весть о смертельной болезни короля и вовсе расстроила кампанию. Принцы поспешили назад в столицу, чтобы при юном короле обеспечить себе максимум влияния и власти, в то время как англичане беспрепятственно продвигались к Бретани. Однако, герцог, успевший получить при французском дворе достаточные гарантии, уже изменил своё решение, заметив, что «ненависть, каковую я питал к французскому королевству со смертью Карла уменьшилась более чем наполовину, так же как ненавидел отца, я полюблю сына». Герцог вёл двойную игру, впустив в свою страну англичан, которым не решился противостоять, и снабдив их всем необходимым, предложил им начать осаду Нанта, где стоял французский гарнизон, обещая присоединиться через 15 дней — но слово своё не сдержал. Бекингему не хватило войск для решительного штурма и он решил отступить.
В начале 1381 года в Париже был тайно заключён мир между Францией и Бретанью, двое из трёх регентов желали развязать себе руки для ведения личных войн. Герцог Бретонский по его условиям получал Нант и несколько соседних городов, обязывался принести вассальную клятву герцогу Анжуйскому за кастелянство Шантосу, выплатить в казну 200 тыс. франков, прибыть в Париж лично в сопровождении коннетабля де Клиссона, герцога Бурбонского и адмирала де Вьенна, где он обязывался просить королевского прощения и принести присягу Карлу VI. Англичанам, проклинавшим герцога за предательство, предоставлялись корабли, чтобы они могли беспрепятственно вернуться домой.
Людовик I Анжуйский в 1382 году уехал завоёвывать наследство своей приёмной матери Иоанны I Неаполитанской, и два года спустя умер от болезни, так и не закончив кампанию. Жан Беррийский получил безраздельную власть в Лангедоке со статусом королевского наместника, который ему, впрочем, пришлось подчинять себе силой оружия. В этой войне король пожелал принять личное участие, приказав по обычаю взять в Сен-Дени орифламму Франции, но этому воспротивился Филипп Смелый, заявив, что столь незначительный противник недостоин личного вмешательства суверена. Король всё же настоял на своём и был разбит в первом же сражении, но ввиду численного превосходства его армии граф де Фуа не решился продолжать войну и добровольно согласился уступить свои земли, выговорив себе прощение и сохранение достаточной собственности.[источник не указан 3934 дня] В наказание за мятеж на сенешальства Тулузы, Каркассона и Бокера был наложен штраф в 800 тыс. франков.
В том же году Филипп II Смелый, после отъезда Людовика почувствовав себя полновластным хозяином при дворе, предпринял поход с целью оказать помощь тестю графу Фландрскому, в котором принял участие и король. В октябре в Аррасе было собрано 10 тыс. конных воинов, к которым присоединились арбалетчики и пехотинцы. Мост через реку Лис был разрушен, ценой огромного напряжения французам удалось переправиться на другую сторону вброд или восстановив подручными средствами мост и захватить первый фламандский город Коммин. В следующей битве под Роозбеком король рвался в сражение, пытаясь принять участие в рукопашной как простой солдат, от чего герцог Бургундский насилу смог его удержать. Французы одержали полную победу, после чего война была практически закончена. Несколько фландрских городов были разграблены, на остальные наложены высокие пошлины и штрафы, иногда превосходившие вчетверо то, что принято было платить при прежних царствованиях.
В конце того же года, король английский Ричард, как пишут хроникёры «проникшись завистью к Карлу, покрывшему себя славой в столь юные годы», и поддерживаемый папой Урбаном, которого Франция не признала, в рамках крестового похода высадился в Кале в сопровождении 800 рыцарей и вместе с ними пехотинцев графа Бекингема. Взбунтовав Фландрию, англичане начали осаду Ипра. Против них было отправлено войско в 16 тыс. человек, но ввиду того, что вассалы короля были обязаны службой лишь на определённое время, после которого имели право вернуться в свои владения, война шла вяло, с переменным успехом. В конечном итоге, фламандцы вернулись к себе, англичанам же позволили вернуться в Кале, оставив за собой добычу. Военачальники французской армии протестовали против такого исхода, но последнее слово осталось за регентами. В стране ходили слухи, что тут не обошлось без влияния герцога Бретонского. Так или иначе, в Лондон отправился сир д’Отвилль, и между двумя странами было заключено перемирие сроком на полгода.
В конце 1387 года стычки возобновились, причём все попытки французов заключить мир разбивались о непомерные требования английской стороны — в частности, король Ричард требовал передать ему Нормандию и Гиень. Потому было решено «наказать англичан на их же островах». Началась подготовка к вторжению в Англию, строились корабли и защитные сооружения для пехоты, причём своё судно королевский фаворит ла Тремуйль приказал украсить золотом, на что было потрачено 2 тыс. франков. Общее количество кораблей составляло 1287 («достаточно для того, чтобы выстроить мост от Кале до Дувра» — никогда со времён Карла Великого Франция не располагала ещё столь внушительным флотом[1]). Вторжение, однако, не состоялось, ввиду нерешительности герцога Беррийского, «не желавшего подвергнуть его величество ярости англичан и доверить ненадёжному нраву моря». Герцог тянул время, пока в сентябре не начались осенние шторма, и король вынужден был оставить свой замысел. Из деревянных башен, отданных Филиппу Бургундскому, позднее были построены склады. Однако, войска были посланы на помощь Роберту II Шотландскому и воевали достаточно успешно. В конечном итоге, впрочем, французы рассорились с шотландцами и весной следующего года значительно поредевшее войско вернулось домой.
Результаты регентства
Эпоха всевластия (1380—1388) дядей Карла VI характеризовалась безраздельным разгулом личных амбиций принцев крови[5]. Неаполитанский поход (1382—1384) Людовика I Анжуйского, фландрский поход Филиппа Смелого, меценатство Жана Беррийского оплачивались из королевской казны, также огромные средства были среди прочего выброшены на неудавшуюся экспедицию в Англию. Победа при Роозенбеке мало что дала французской короне. Для того, чтобы оплатить необходимые на ведение войны и амбиции принцев крови расходы, были резко подняты косвенные налоги и вновь введена подымная подать. Восстания в Париже, Руане, Реймсе были подавлены с редкой жестокостью, на мятежные города были наложены крупные штрафы.
Брак
В 17 лет Карл превратился в статного юношу, крепкого и сильного настолько, что без труда мог сломать руками подкову. Дядьями было решено устроить его брак. На выбор ему были предложены принцессы лотарингская, ланкастерская, австрийская и баварская. Регенты немедленно отвергли возможность брака короля с англичанкой, и склонялись к дочери герцога лотарингского, так как считалось, что она «наиболее привычна к французским манерам», но герцоги Беррийский и Бургундский предпочли в этом случае последовать воле покойного короля, прочившего в жёны наследнику немку. С политической точки зрения, брак преследовал цель заручиться немецкой поддержкой против англичан, причём особенно привлекали королевских дядей в этом вопросе баварские Виттельсбахи[6]. Ко всем принцессам были направлены художники, и конечно же, самым красивым оказался портрет Изабеллы Баварской. Но король, проявив неожиданную твёрдость, настоял на том, чтобы лично увидеться с предполагаемой невестой, так как «ему придётся провести с ней в любви всю жизнь». Потому было решено, что герцогиня Брабантская отправится в Амьен вместе с Изабеллой, якобы для поклонения святыням, и туда же как бы невзначай, прибудет король. Принцессу сопровождали её дядья Баварские, но перед встречей с королём французы настояли на том, чтобы возможную невесту переодели, так как «её платье было слишком простым с точки зрения французов».
Карл действительно был увлечён красивой немкой и после первой же аудиенции приказал немедленно готовиться к свадьбе, так как, по собственным его словам, до венчания «не сможет глаз сомкнуть из-за неё». Во время той же аудиенции коннетабль проницательно заметил сеньору де Куси: «клянусь честью, эта дама приберёт короля к рукам целиком и полностью, — он уже смотрит на неё влюблёнными глазами».
18 июля 1385 года амьенский епископ обвенчал молодых, в тот же день Изабелла была коронована.
Эпоха «мармузетов» (1388—1392)
3 ноября 1388 года Карл VI на заседании королевского совета заявил, что, не будучи более ребёнком, принимает власть в свои руки[7]. Дядья были удалены из совета, их требования компенсировать их затраты по управлению страной оставлены без внимания. Оба герцога уехали в свои владения, по всей видимости спокойно, однако же на следующий день без видимой причины скончался кардинал Лаонский, как считалось, подвинувший короля к этому шагу. В том, что его смерть была результатом отравления, не сомневался никто.
Фактически апатичный и слабохарактерный король передоверил власть другой придворной партии, получившей название «мармузетов» (Оливье де Клиссон, Жан де Вьен, Жан ле Мерсье[фр.], Жан де Монтагю[фр.] и Бюро де Ла Ривьер)[5].
Это были, в основном, оставшиеся не у дел советники Карла V, мечтавшие вернуться к методам правления покойного короля. Они поделили между собой власть следующим образом: коннетабль возглавил армию, де ла Ривьер взял на себя управление дворцовым хозяйством, Жан де Мерсье и Жан де Монтагю взяли на себя управление финансами. Единственным из прежних правителей остался у власти герцог де Бурбон, дядя короля с материнской стороны. Из парламента и органов управления сторонники дядьёв были удалены. Для пресечения коррупции основные государственные должности должны были впредь замещаться лицами, избранными королевским советом. Были реформированы финансовые органы, в том числе созданы Палата эд и Курия казны и приняты меры по возврату к полноценной монете. В ходе поездки короля в Лангедок в конце 1389 года мармузеты выявили ряд чудовищных финансовых злоупотреблений, имевших место в наместничество Жана Беррийского.
Были частично отменены введённые во времена регентства налоги, упорядочена чеканка монет через введение секретных точек, Парижу возвратили его древние привилегии, купеческим прево Парижа был назначен будущий биограф короля Жювеналь дез Юрсе. Он приложил все силы, чтобы восстановить речной флот, восстановил спокойствие и постепенно привёл экономику к более устойчивому состоянию.
Канцлером стал Арно де Корбье, изменивший структуру парламента, в который были на равных основаниях введены представители духовенства и светской власти, с англичанами было заключено трёхлетнее перемирие, и постепенно прежние беды стали забываться — во всём произошедшем ранее народ винил жадность и неразборчивость принцев. Сам король, казалось, достиг всего, о чём можно было желать. Как пишет хронист, он «превосходил всех мужчин в королевстве — высокий, крепко сбитый, кровь с молоком, с ярким, проницательным взглядом и шапкой светлых волос. Среди придворных никто не мог соперничать с ним в стрельбе из лука или метании дротика. Он был добр и прост в обращении и не отказывал в аудиенции никому, даже самым незнатным из народа, многих помнил по имени и никогда не забывал оказанных ему услуг. Бывало, он гневался, но никогда не проявлял несправедливости, помня, как веско звучит любое слово, сказанное принцем, и как может осчастливить или повергнуть в отчаяние подданного один его взгляд».
Именно в это время король выбрал своей резиденцией Отель Сен-Поль[англ.], у реки, на улице Сен-Антуан. Внутри эта резиденция состояла из прихожей, зала для аудиенций, спальни, двух кабинетов и гардеробной. Также здесь была «неаполитанская комната», комната для занятий, ванная, голубятня, зал Совета, где иногда собирался Парламент, две часовни — большая и малая, парильная комната или, как он сам её называл «комната, чтобы греть спину», вольер, зал для игры в теннис и зоопарк, где держали львов.
Тем временем продолжалась война за Неаполитанское королевство, в которой Карл также решил принять участие, но сначала было решено устроить по всем правилам посвящение в рыцари Людовика II Анжуйского, кузена короля, и по этому случаю устроить рыцарский турнир, а вслед за тем торжественно короновать свою жену и устроить ей триумфальный въезд в столицу. Грандиозные празднества требовали средств, и постепенно король стал забывать собственные обещания и вновь вводить ранее отменённые налоги.
В 1389 году решено было предпринять поход в Неаполитанское королевство, с целью утвердить на троне Людовика II Анжуйского, король также собирался отправиться туда, чтобы по пути проинспектировать все французские провинции. Он прошёл через Бургундию, посетил Лион, затем Авиньон, где был принят Климентом VII[2]. 1 ноября состоялась коронация Людовика. 15 ноября король отправился в Лангедок, жители которого неоднократно жаловались на тиранию герцога Беррийского. Герцог предпочёл на время уехать, но его казначей Бетизак, наворовавший лично для себя 100 тыс. франков и обвинённый в ереси, был сожжён живьём. В дальнейшем король посетил Тулузу и графство Фуа, и наконец вернулся в Париж.
6 февраля 1392 года королева родила сына, объявленного дофином Франции, по поводу чего вновь были устроены пышные празднества. Ребёнок, как и его покойный брат, получил имя Карл. В 1394 году был помолвлен с Маргаритой Бургундской. Умер в Венсенском замке не дожив месяца до девятилетия.
В том же году король сосватал свою дочь Изабеллу за сына герцога Бретонского, дав за ней приданого 500 тыс. золотых франков.
Оборотной стороной правления мармузетов стало всё возрастающее влияние брата короля — Людовика Орлеанского (1370—1407). Теперь уже этот принц, оказавшись у кормила власти, беззастенчиво злоупотреблял ею.
В целом, правление мармузетов не достигло декларируемых целей. Налоговая система осталась неизменной, административные реформы не были доведены до конца[8].
Безумие
Предыстория
Первые симптомы стали проявляться в апреле 1392 года, когда король впервые перенёс «лихорадку, сопровождавшуюся длительной горячкой», как это называл его личный врач. В дальнейшем стали замечать, что суверен время от времени страдал болезненной раздражительностью, выходя из себя по причине любого громкого или резкого звука, но достаточно быстро успокаиваясь. Отмечали также, что во время этих приступов он делал «движения и жесты, несовместимые с его королевским достоинством». Лечения не было, и болезнь продолжала прогрессировать.
Король в лесу под Ле-Маном
Пьер де Краон[англ.], уроженец Анжу, королевский кузен, по мнению хроникёров из-за зависти организовал покушение на Оливье де Клиссона. Раны оказались не опасны, хирурги заверили короля, что через 15 дней коннетабль будет здоров. Прево Парижа немедленно организовал погоню за убийцами, трое из которых были схвачены и повешены на следующий день. Краон был заочно приговорён к ссылке и лишению имущества. Он бежал в Бретань, где Жан V гостеприимно отнёсся к нему и отказался выдать королю (предположительно, чтобы отомстить своим дядьям). Решено было собрать войско и атаковать Бретань, местом сбора был назначен город Ле-Ман. К походу присоединились оба дяди короля, причём по этому случаю герцог Беррийский получил прощение и с него взято было слово впредь не притеснять своих подданных.
Жан V прислал письмо, в котором клялся, что не знает, куда бежал из его владений Краон, и в подтверждение своих слов был готов открыть перед королевскими войсками ворота всех городов, чтобы дознание было проведено на месте. В то же время королева Арагонская прислала письмо, что при попытке бежать в Африку в Барселоне был арестован некий французский рыцарь, который, видимо, и был Краоном. Герцоги Беррийский и Бургундский были склонны прервать поход, но коннетабль настоял на его продолжении.
5 августа 1392 года армия покинула Ле-Ман и направилась к Нанту (в это время Краон сбежал в Испанию[9]). Король накануне похода плохо себя чувствовал, в Амьене он второй раз пролежал несколько дней в постели из-за «лихорадки, сопровождавшейся сильной горячкой», и с тех пор казался печальным и рассеянным. Встревоженные слуги уговаривали его принять лекарство, но он отказался неожиданно резко. День был очень жаркий. По словам летописца, король был одет «в чёрную бархатную куртку, в которой вскоре покрылся потом, ярко-алую шапку, держал в руке жемчужные чётки, которые королева дала ему в дорогу».
Он успел отъехать около одного лье от города, когда некий оборванец пустился ему вслед, крича изо всех сил: «Остановись, король! Тебя предали!» Ситуация усугубилась тем, что один из пажей короля как раз в этот момент заснул или отвлёкся, и выпавшее из его рук копьё с лязгом ударило по шлему одного из пехотинцев. О старике «босоногом, с непокрытой головой, одетом в разорванный дублет», пишет лишь Жан Фруассар, узнавший всю историю из вторых рук. Мишель Пинтуан, бенедиктинский монах, сопровождавший короля в этом походе, со своей стороны говорит лишь о копье, выпавшем из рук пажа, и о том, что всё произошло «в одном лье от города, недалеко от местного лепрозория».
Король выхватил из ножен клинок и с воплем «Вперёд, вперёд на предателей!» проткнул пажа, затем бросился на собственных рыцарей. Он успел убить бастарда де Полиньяка, ранил ещё троих и погнался за собственным братом, который, однако, успел укрыться в лесу. В течение часа король рыскал среди собственной армии, пока меч в его руке не сломался. Кастелян двора Гийом Мартель бросился на круп лошади короля, обхватив его сзади. Короля повалили на землю, после чего он впал в забытьё и был на повозке доставлен в город. Следующие два дня он пробыл в коме, причём, по сообщению личного врача, тело короля постепенно остывало, лишь грудь оставалась тёплой и с трудом прослушивались тоны сердца. Все ждали смерти Карла, но на третий день он пришёл в себя.
Очнувшись, король назначил пенсии для вдов и детей убитых им, после чего по настоянию врачей вернулся в Париж. Передав бразды правления в руки дядей, которые «не оставили его в беде», он находился в своей парижской резиденции, развлекаясь игрой в теннис и охотой на птиц. К делам правления он отказывался возвращаться, раздражаясь, если ему это предлагали.
Второй приступ безумия — «Бал объятых пламенем»
28 января 1393 года королева устроила бал-маскарад по поводу свадьбы одной из своих фрейлин — Катерины де Фатоврен. Карл VI и пять приближённых к нему особ явились в масках и костюмах «диких людей» — надетых прямо на тело льняных мешках, обмазанных воском (или пеком) с приклеенной сверху растрёпанной пенькой, изображавшей шерсть. Людовик Орлеанский поднёс слишком близко факел к одному из ряженых, и костюм, пропитанный воском, вспыхнул; пламя передалось от одного «дикаря» к другому, начался пожар. В толкотне и давке герцогиня Беррийская, закутав короля своими юбками, потушила на нём пламя.
От вида горящих заживо людей рассудок короля вновь помутился, и в течение нескольких дней он не узнавал никого вокруг, отказывался от своего имени и королевского сана, уверял, что никогда не был женат и не имеет детей, раздражался, когда к нему пыталась подойти королева Изабелла, и громко требовал «убрать от него эту женщину, которая за ним следит»[10].
Болезнью короля была встревожена вся страна, ради его выздоровления служились мессы, устраивались паломничества, во имя спасения души короля из Парижа были изгнаны все живущие там евреи. Родившаяся в тот же год принцесса Мария была «обещана Богу» — то есть обречена стать монахиней, чтобы молитвы юной девочки искупили грехи её отца. К королю была отправлена делегация парижских ремесленников и купцов.
Последующие тридцать лет
В дальнейшем болезнь короля приобрела цикличный характер, периоды умопомешательства сменялись просветлениями, когда ничто не напоминало о произошедшем, и Карл мог вполне успешно заниматься своими обязанностями — принимать вассальные присяги, диктовать письма и собирать королевский совет. С годами периоды просветления становились всё короче, а помрачения — тяжелей и продолжительней. Всего было подсчитано, что за тридцать лет до кончины король перенёс от 44 до 52 приступов, во время которых его запирали в его собственной резиденции, где ради безопасности были забраны решётками окна и балкон.
Летописцы обращают внимание, что король сам чувствовал приближение рецидива, и, бросив все дела, спешил назад в Париж, чтобы в течение нескольких месяцев прожить взаперти, затем два или три — снова провести в достаточно вменяемом состоянии. Хронист XV века Жан Жувенель дез Юрсен записал воспоминания об этом своего отца, адвоката Парижского парламента Жана Жувенеля дез Юрсена (старшего):
Как тяжко было слушать сетования и жалобы доброго короля, когда он чувствовал, что вновь погружается в пучину безумия, и взывал к милосердию Господа, и Божьей матери и всех святых, и громко молился; благородные кавалеры, дамы и девицы горько плакали от сострадания и жалости к нему.
Подробности отдельных приступов нам известны лишь за период первых пяти лет, в дальнейшем, как замечает Бертран Гине, посвятивший безумию короля специальную работу, «к его болезни все привыкли, и история двигалась вперёд уже без участия короля».
Известно, что во время следующего периода затмения, случившегося летом 1393 года, король стал уверять, что его зовут Жорж, и на его гербе изображён лев, пронзённый шпагой. Безумец доходил до того, что пытался соскребать с посуды подлинный герб Валуа, гримасничал и отплясывал что-то бравурное.
В приступах умопомрачения он, бывало, орудовал кулаками, бросаясь на любого, находящегося поблизости — впрочем, уже не доходил до убийства. Особенно доставалось королеве Изабелле; в конечном итоге, опасаясь за свою жизнь, она сочла за лучшее поселиться отдельно, лишь время от времени навещая короля во время просветлений. По слухам, герцог Орлеанский советовал ей, забрав с собой детей, бежать из страны[10].
Иногда приступ характеризовался непомерной весёлостью, во время которой король вёл себя как шкодливый мальчишка, разрывая в клочья занавеси, ломая стулья и швыряя посуду в камин, или наоборот, с воплями бежал от неизвестной опасности.
Несколько раз случалось так, что король воображал, будто сделан из стекла, и громко требовал облачить его в железные латы, чтобы не быть случайно разбитым. В 1405 году он в течение пяти месяцев отказывался мыться и не давал себя стричь и брить, отказывался от еды. В это время, как считается, его должны были обслуживать от 10 до 12 дюжих лакеев в кирасах, надетых под рубашки, и почти насильно переодевать и мыть короля, менять постельное бельё.
Одетта де Шамдивер
Одетта (Удина, Одинетта) де Шамдивер была дочерью королевского конюшего, наследственные владения её отца находились в Бургундии — сеньоры де Шамдивер были вассалами местного герцога. Считается, что её представил ко двору в 1405 году брат короля, и, возможно, какое-то время она была его любовницей. В дальнейшем королева, обратив внимание на юную фрейлину, приставила её сиделкой и наложницей к душевнобольному королю.
Одетта в 1407 году родила от короля дочь по имени Маргарита, в дальнейшем признанную Карлом VII.
Одетта провела рядом с безумным королём 16 лет, практически не отходя от него до самой кончины. Ей одной удавалось успокаивать его приступы ярости. По свидетельству летописцев, чтобы купировать самый тяжёлый приступ, ей хватало одного укоризненного взгляда или, в худшем случае, угрозы разлюбить его и уйти.
Одетте де Шамдивер приписывается введение во Франции игральных карт, которые она заказала некоему художнику, причём из казны за работу было уплачено «шесть су парижской чеканки».
Король увлёкся игрой, причём ставкой в ней служили плотские утехи — проиграв, Одетта должна была разделить постель с королём. Чтобы успокоить больного, она часто уступала ему, и каждый выигрыш король сопровождал радостным криком «Я победил англичан!»
Гипотезы о причинах королевской болезни
Источники, описывающие состояние короля, очень скудны и содержат, в основном, не симптомы и врачебные наблюдения, а результаты, которыми оборачивалось то или иное состояние. Как метко заметил Бертран Гине, «описывалось состояние не человека — но короля», потому из имеющихся отрывочных данных можно сделать во многом взаимоисключающие выводы.
Авторы, придерживающиеся этой версии, в первую очередь вспоминают, что расстройствами психики страдала мать Карла — Жанна де Бурбон, к тому же обращается внимание, что Карл V женился на кузине — близкородственный брак тоже мог повлиять на состояние психики потомков. Слабоумие проявилось и у внука Карла, сына короля Генриха V и дочери Карла Катерины Валуа — Генриха VI, объявленного в младенческом возрасте королём Англии и Франции. Так же, как безумие его деда едва не привело к гибели французского королевства, безумие внука стало началом едва не погубившей феодальную Англию войны Роз.
Потому, если принять версию психического расстройства, состояние Карла отождествляют с наследственной шизофренией, спусковым механизмом которой послужило некое вирусное заболевание («лихорадка, сопровождаемая длительной горячкой»), на которую единодушно ссылаются источники.
Другой вариант диагноза — маниакально-депрессивный психоз, но и в том и в другом случае обращается внимание на «нетипичность» протекания.
Слухи о том, что «короля околдовали и отравили», начали ходить с первого же приступа болезни — ярости, охватившей Карла в лесу под Ле-Маном.
Привычные методы лечения, состоявшие в то время в исповеди, утешении, назначении успокаивающих средств, не давали эффекта, потому, в полном отчаянии, для излечения короля призывались алхимики и откровенные шарлатаны, один из которых стал потчевать пациента среди прочего — растёртым в порошок жемчугом, что привело, конечно же, не к выздоровлению, а к жестоким болям в желудке. Король в момент просветления однажды обратился к собравшимся придворным и принцам крови:
|
|
.svg){kind=link}