Меню
Главная
Случайная статья
Настройки
|
Поль-Луи Курье де Мерэ (фр. Paul-Louis Courier de Mr; 4 января 1772, Париж — 10 апреля 1825, Верец) — французский эллинист, переводчик, публицист и памфлетист либеральных взглядов, занимавший антибонапартистские и антироялистские позиции. Как переводчик, Курье получил известность благодаря изданию греческого романа «Дафнис и Хлоя», из которого открыл ранее неизвестный фрагмент текста и незавершённого перевода «Истории» Геродота.
Содержание
Биография и творчество
Ранние годы и военная служба
Родился в Париже в приходе Сент-Эсташ в состоятельной буржуазной семье[3], стоявшей по своему положению уже фактически на грани дворянства. Так, его отец подписывался Курье де Мере (фр. Jean-Paul Courier de Mr), и молодой человек готовился стать военным офицером в ту сословно-представительную эпоху, когда нужно было представить более или менее достоверные доказательства о своём дворянском происхождении, чтобы рассчитывать на производство и продвижение по службе[4]. Отец его вынужден был переселиться из Парижа в провинцию вследствие скандальной истории: его чуть не убили приближённые очень знатного лица, который подозревал его в связи с его женой и который должен был ему крупную сумму денег[5][6].
С ранних лет был увлечён античной литературой и древними языками[7]. Особенных успехов добился в изучении греческого языка, который ему преподавал эллинист Вовилье, профессор в Коллеж-де-Франс. В 1791 году Курье переехал в Шалон-на-Марне, где в 1792 году поступил в Артиллерийское училище, откуда через два года вышел лейтенантом инженерных войск и был направлен для прохождения службы в гарнизон Тионвилля[8].
Во время прохождения службы в армии принимал участие в революционных и наполеоновских войнах. В июне 1795 года в чине капитана артиллерии находится при штабе командующего армией под Майнцем, где получает известие о смерти отца; не испросив отпуска надлежащим образом и никого не предупредив, он «немедленно уезжает, чтобы броситься в объятия матери, которая живёт в Ла Веронике под Люинем в Турене»[8]. По словам Сент-Бёва, Курье во время его службы в армии вообще была свойственна «недисциплинированность, равно как и склонность покидать свой пост без разрешения»:
Это он под конец сделает и в Великой армии накануне Ваграма. Летом 1807 года в Неаполе, получив приказ вернуться в Верону, где стояла его часть, он вместо этого забавляется под Портичи переводом трактата Ксенофонта „О коннице“, задерживается по дороге в Риме и лишь в конце января 1808 года попадает в Верону, где его ожидают уже почти шесть месяцев.
Его немедленно сажают под арест. Обо всем этом он очень приятно рассказывает в острых и изящно написанных заметках, которыми пересыпает свои письма. Кажется даже, что он этим хвастается, хоть хвастаться-то, собственно, нечем, — солдаты Ксенофонта служили не так.— Сент-Бёв. Поль-Луи Курье
По мнению Сент-Бёва, на военной службе Курье «не воодушевляют ни война, ни любовь к своему ремеслу». Являясь «человеком Революции и принадлежа к поколению 1789 года», он ценит те блага, которые «принёс с собой переворот, и впоследствии будет их отстаивать, но он не из тех, кто способен вырывать их силой или завоевывать», а его истинной страстью является изучение Древней Греции: «Между Республикой и Консульством, между Консульством и Империей он выбирает Праксителя»[8]. Плещеев А. Н. в своём очерке, посвящённом биографии и творчеству Курье, также отмечал его неоднозначное отношение к службе в армии, про которую писал следующим образом: «Здесь начинается военная жизнь Курье, может быть, самая оригинальная и странная, какую только представляют летописи революционных войн и великой армии. И это без преувеличения <…> Курье был герой другого рода. Солдат по обязанности,— получивший понятие о своём ремесле, подобно Бонапарту на школьной скамье, он чувствует к войне глубочайшее отвращение, но однако же остаётся тем, чем сделали его воспитание и события»[5].
В 1808 году Курье просил отпуск для устройства своих личных дел, но, не получив его, подал в отставку. Тем не менее в ходе подготовки и ведения Австро-Французской войны 1809 года он, без какого-либо официального назначения, примкнул к штабу артиллерийского генерала в качестве его друга, однако ужасы войны и огромные человеческие потери во время Ваграмской битвы окончательно отвратили его от военной службы[5]. Курье бесповоротно оставил военную службу 1810 году и целиком посвятил себя филологическим исследованиям и изысканиям. В целом Курье отрицательно относился к военной службе, и позже в его отношении проводилась проверка по факту дезертирства во время «отлучки» во Флоренцию. Уже в «Советах полковнику» (фр. Conseils un Colonel, 1803), фактически первом своём политическом памфлете, опубликованном только после его смерти, он издевался над «героями» 18 брюмера, над Бонапартом и его приближёнными, которые «только и умеют что грабить, пьянствовать и развратничать»[9]. Сравнивая Наполеона с римским императором Нероном, Курье провозглашает, что в своём стремлении к неограниченной власти оба они не гнушались любыми средствами: «Согласуются ли слова „владыка“ и „добрый“, „владыка“ и „праведный“? — риторически спрашивает Курье. — Да, грамматически они согласуются, как честный вор и справедливый разбойник»[9].
Курье вообще сомневается в существовании военного искусства и в гениальности прославивших себя в этом деле полководцев. В своём «Разговоре у графини Олбани» (1812) он высказывает категоричное суждение, «неблагоприятное для военных и благоприятное для художников, литераторов и поэтов», и не верит в таланты прославленных полководцев, как прошлых, так и современных, а также в «великих людей» вообще[8]. Критически он относился и к деятельности Наполеона. Получило известность его высказывание по поводу коронации Наполеона, которое, в частности, приводит в своей монографии Е. В. Тарле: «Некоторые думали, что Наполеон уменьшил свою славу, пожелав прибавить к своему гремевшему по всему свету имени ещё какой-то титул. „Быть Бонапартом и после этого сделаться императором! Какое понижение!“ — восклицал переживший этот момент известный впоследствии публицист и памфлетист Поль Луи Курье»[10].
Служба в Италии. Работа над романом «Дафнис и Хлоя»
Работая в библиотеке Медичи Лауренциане во Флоренции, Курье нашёл уникальную рукопись пасторального греческого романа «Дафнис и Хлоя» с одним из центральных мест, отсутствовавшим в прежних изданиях, и позже сделал его перевод на французский, переиздав после многочисленных исправлений и уточнений во Флоренции в 1810 году[11][8].
В первой книге романа был пропуск, как ранее полагали до него, всего в несколько строк, но который на самом деле оказался в шесть или семь страниц. По словам Сент-Бёва: «Для всякого, кто знает, как трудно в наши дни открыть что-нибудь действительно новое в почти исчерпанной области античности, ясно, что это была замечательная находка, способная глубоко обрадовать душу эрудита. Судьба на сей раз оказалась благосклонной к Курье, она открывала ему в древнем писателе то, что он охотно сочинил бы сам»[8].
Работая с книгой, Курье подпортил рукопись вложенной им между листами бумагой, залитой чернилами, после чего захлопнул манускрипт, а через несколько дней было обнаружено чернильное пятно на том самом месте рукописи, где был неизвестный ранее фрагмент романа, и, если бы не оплошность Курье, флорентийская рукопись могла бы этот пропуск восполнить[12].
Этот случай вызвал значительный резонанс, как в Италии, так и во всём филологическом научном мире, а споры об умышленности и степени вины Курье продолжаются до сих пор. Дело в том, что ценная рукопись конца XIII века (Gr. Conventi Soppressi 627, или Laurentianus A), испорченная французским исследователем, была единственным экземпляром, в котором имелся фрагмент, отсутствовавший во всех других известных манускриптах этого романа. Этот пропуск получил в филологии название «большая лакуна» (лат. magna lacuna) и делал непонятным одно из мест в первой книге романа, а уникальная флорентийская рукопись этот пробел восполняла[11].
Курье успел скопировать соответствующий фрагмент до его повреждения, но оставленные им чернильные пятна (масштаб повреждения ещё больше увеличился после того, как пятно неудачно пытались вывести соляной кислотой) испортили именно то место в рукописи (folio 23 verso), которое отсутствовало во всех других источниках, так что единственной возможностью судить об утраченном тексте стала отныне именно копия Курье[11]. Таким образом повреждение документа поставило последующих исследователей романа в зависимость от его прочтения и перевода, предлагаемого Курье, и «делало само его имя навсегда увязанным с „Дафнисом и Хлоей“»[11]. Франческо Дель Фурия, библиотекарь, помогавший Курье в работе, а впоследствии главный инициатор разразившегося скандала и обвинений в его адрес, гневно писал по этому поводу[11] :
|
|