Меню
Главная
Случайная статья
Настройки
|
Николай Сергеевич Тютчев ( [22] августа 1856, Москва — 31 января 1924, Ленинград[1][2]) — русский чиновник, историк, литератор, мемуарист, революционер-народник, эсер.
Народоволец, землеволец. Многолетний инсургент, политкаторжанин. Автор воспоминаний, содержащих сведения о революционном движении, информацию о ссылке и «тюремных загадках», — включающих разоблачения многих провокаторов, осведомителей и других секретных сотрудников III отделения.
Содержание
Биография
Отец Н. С. Тютчева Сергей Николаевич (1820—1898) — двоюродный брат Фёдора Ивановича Тютчева (вырос с ним в одной семье — отец поэта был опекуном племянника). Морской офицер (1845), впоследствии — действительный статский советник С. Н. Тютчев, начальник Московской межевой канцелярии (1854), управляющий Санкт-Петербургской Удельной конторой, овдовев, воспитывал трёх сыновей и дочь Наталью[3]. Его любимец Николай окончил частную гимназию Мая (1868—1874), учился в Санкт-Петербургской медико-хирургической академии (1874—1877) и на юридическом факультете Санкт-Петербургского университета (1877—1878). Мать Н. С. Тютчева — Мария Ивановна Рушко (ум. 13 сентября 1865)[4][5].
Начало революционной деятельности
В 1874 году, живя у родственников в Симбирске, Николай Тютчев примкнул к народником-бакунистам[5].
В том же году за оскорбление арестантского караула он был приговорён Симбирским окружным судом к 75 рублям штрафа: подойдя к этапируемым «почти вплотную, и, выхватив револьвер, произвёл над толпой несколько выстрелов, а потом, указывая на конвой, сказал арестованным: „Вот как надо, ребята, с ними обращаться…“»
В 1875 году подвергся аресту по делу Н. И. Кибальчича. Н. Тютчев был освобождён под денежный залог в 1000 рублей, внесённый отцом, а дело было закрыто, ввиду бесспорного алиби[к 1].
В марте 1876 года Тютчев участвовал в демонстрации на похоронах замученного в остроге студента П. Чернышева[к 2].
19 июля 1877 года с рабочим-металлистом А. К. Пресняковым и А. А. Квятковским принимал участие в ликвидации агента Шарашкина; осенью с А. А. Квятковским готовил ликвидацию агента Кирилла Беланова, знавшего Николая Тютчева под именем Петра Громова — на Бассейной улице, в квартире, снятой для этой цели М. Осинской, о подготовке этой акции 21 октября донёс мещанин Иван Гроссман.
1876—1878 — «деревенщик», но пропагандист среди городского пролетариата, в составе Дезорганизационной группы боролся с провокаторами и шпионами III отделения[4].
С 9 ноября 1877 по 15 января 1878 года работал табельщиком в конторе Василеостровского Патронного завода, ведя пропаганду среди рабочих. Был уволен ввиду политической неблагонадёжности: готовил побег арестованного А. К. Преснякова из Коломенской части.
Образование и происхождение из старинной дворянской фамилии делало Н. С. Тютчева в глазах полиции одним из «самых опасных политических преступников». Он был другом известного лидера бунтарей, основателя «Земли и воли» и «Народной воли» А. А. Квятковского (1852—1880; повешен).
Партии, покушения, ссылки, побеги, провокаторы
После ареста на Новой Бумагопрядильне (2 марта 1878) вместе с другими инициаторами и участниками стачки, в числе которых были Н. Васильев, С. Сомов, В. Бондарев и А. С. Максимов-Дружбинин (Г. В. Плеханов), Н. С. Тютчев («Тютька») передал в участке свой подпольный паспорт последнему, что позволило тому скрыться; у самого Н. С. Тютчева при обыске был обнаружен заряженный револьвер. Как давно разыскиваемый, Николай Тютчев был отправлен в Коломенскую полицейскую часть Петербурга в отдельную камеру, в дальнейшем, после содержания в тюрьме III отделения (Пантелеймоновская ул., дом № 9), он был заключён в Петропавловскую крепость (с 22 мая по 23 июня), где, учитывая его исключительную опасность, Николая Тютчева посетил шеф III отделения генерал Н. В. Мезенцев;
после чего переведён снова в Коломенскую часть, а 26 июня — в Спасскую. Привлечён к дознанию по обвинению в пропаганде среди рабочих и в организации убийства К. Беланова. По высочайшему повелению, последовавшему 9 августа 1878 года, дело разрешено в административном порядке по недостаточности улик для предания Н. Тютчева суду, но с высылкой его под надзор полиции вследствие его крайней политической неблагонадёжности; по распоряжению Н. В. Мезенцева (с 26 августа 1878 года) Н. С. Тютчев был подвергнут первой ссылке в Восточную Сибирь (отправлен из Петербурга 22 августа).
Прибыл в Баргузин под конвоем 19 октября 1878 года. Арестован там 28 апреля 1880 года по доносу Генриха Юэтэ от 28 апреля 1880 года о том, что он «занимается в Баргузине обучением детей и разъезжает по деревням, распространяя среди крестьян „противоправительственные идеи“», после чего Н. Тютчев был привлечен к дознанию, состоявшемуся 1 мая 1880 года, но освобождён из-под стражи по распоряжению генерал-губернатора Восточной Сибири 13 июля 1880 года. Дело о нём было прекращено за недостатком улик[6][7].
В то же время Сергей Николаевич Тютчев, тяжело переживая происходящее с сыном и пытаясь хоть чем-то облегчить его участь, искал поддержки у двоюродного племянника, в ту пору — председателя съезда мировых судей Дмитровского уезда Московской губернии, который чрезвычайно уважаем был общественностью и пользовался в юридических кругах большим авторитетом; 19 декабря 1880 года С. Н. Тютчев писал ему из Петербурга о своих безуспешных обращениях к министру внутренних дел графу М. Т. Лорис-Меликову (в феврале 1880 года революционерами на графа было совершено покушение) и генерал-губернатору Восточной Сибири Д. Г. Анучину[8]:
Сердечно и многоуважаемый Иван Фёдорович! В записке моей, которую Вы изъявили согласие представить графу Михаилу Тариеловичу, я в особенности восстаю против произвола местных властей относительно административно-ссыльных лиц... Когда я коснулся о необходимости гуманного, христианского отношения к лицам, уже безвредным и понесшим такое строгое наказание..., то генерал Анучин дал мне понять, что не разделяет моего образа мыслей, так как ссыльные «сами поступали не гуманно»... Узнав из моего ответа на сделанный им вопрос, что сын мой взят был возле одной фабрики на Обводном канале, где рабочие требовали недоплаченных денег и где порядок на другой же день был, вследствие удовлетворения рабочих, восстановлен... — «Ах! Ваш сын был на стачке? Он белой кости и знал, что ему пройдёт всё безнаказанным, тогда как простые рабочие пойдут под плети!» — На заявленное мною удивление и утверждение, что сборища у Обводного канала прошли без всяких последствий, генерал-губернатор с особой пылкостью продолжал: «...Я бы на каждой стачке искал людей белой кости, а если бы такой попался, то он бы у меня один бы и ответил». — Затем генерал-губернатор нашёл нужным распространяться о том, что в Сибири от административно-ссыльных все сторонятся, как от чумы...; что их нельзя сравнить со ссыльными поляками, пострадавшими за свои убеждения... Я вышел от г. Анучина надолго нравственно измученным…[5]
9 (21) марта 1881 года газета «Голос» (редактор А. А. Краевский) поместила следующую заметку[5]:
|
|