Меню
Главная
Случайная статья
Настройки
|
Доменикос Теотокопулос (правильнее Доминикос) (греч. ; 1541 – 7 апреля 1614), более известный как Эль Греко (исп. El Greco, буквально «Грек») — испанский живописец, скульптор и архитектор греческого происхождения, один из крупнейших мастеров позднего Испанского Ренессанса. Прозвище Эль Греко[a][b] отражает его греческое происхождение и испанское подданство. Свои работы он обычно подписывал полным именем греческими буквами, , иногда добавляя слово («с Крита»).
Эль Греко родился на Крите, в то время находившемся под властью Венецианской республики. В юности изучал иконопись, в возрасте 26 лет отправился в Венецию, как и многие греческие художники[5]. В 1570 году переехал в Рим, где открыл мастерскую и выполнил серию работ. Во время пребывания в Италии Эль Греко обогатил свой стиль элементами маньеризма и Итальянского Ренессанса. В 1577 году уехал в Толедо, где жил и работал до самой смерти. В Толедо Эль Греко выполнил несколько крупных заказов и написал свои наиболее известные работы.
Драматичный и экспрессивный стиль Эль Греко приводил в смущение современников, однако получил признание в XX столетии. Эль Греко считается предтечей экспрессионизма и кубизма, а его личность и творчество послужили источником вдохновения поэтов и писателей, таких как Райнер Мария Рильке и Никос Казандзакис. Современными учёными Эль Греко характеризуется как художник настолько индивидуальный, что не принадлежит ни к одной традиционной школе[2]. Известен своей фантасмагоричной палитрой красок и удлинёнными фигурами на картинах, объединяющими византийские традиции и западную школу живописи[6].
Содержание
Биография
Семья и ранние годы
Эль Греко родился в 1541 году на острове Крит, в деревне Фоделе или в городе Кандия (ныне Ираклион)[c], в зажиточной семье, вероятно, изгнанной из Ханьи в Кандию после восстания против Венеции между 1526 и 1528 годами[10]. Отец Эль Греко, Георгиос Теотокопулос (ум. 1556), был торговцем и сборщиком податей. О его матери, также гречанке, ничего не известно[11]. Старший брат Эль Греко, Мануссос Теотокопулос (1531 — 13 декабря 1604) был богатым торговцем и провёл последние годы жизни (1603—1604) в толедском доме Эль Греко[12].
В юности Эль Греко изучал иконопись в рамках критской школы. Помимо этого он, вероятно, изучал древнегреческий и латинский языки, об этом говорит оставленная им после себя «рабочая библиотека» в 130 томов, включающая в себя библию на греческом языке и аннотированное издание Вазари[13]. Кандия была центром искусств, где восточная и западная культуры гармонично сосуществовали, где в течение XVI столетия творили порядка двухсот художников, организовавших художественную гильдию, по образцу итальянских[10]. В 1563 году, в возрасте 22 лет Эль Греко упомянут в одном из документов как «мастер» («маэстро Доменико»), что означает достижение им статуса мастера и возможность организовать собственную мастерскую[14]. Тремя годами позже, в июне 1566 года, будучи свидетелем подписываемого контракта, он подписался как (мастер Менегос Теотокопулос, живописец)[d].
Большинство исследователей полагают Теотокопулосов «семьёй, почти наверняка принадлежащей к греческому православию»[16], однако в некоторых католических источниках есть возражения[e]. Утверждается, что Эль Греко, как и многие греческие деятели науки и искусства, эмигрировавшие в католические области Европы, после отъезда с Крита перешёл в католичество, и практиковал католичество в Испании, где в своём завещании описал себя как «набожного католика». Тем не менее, результаты обширных архивных исследований, предпринимавшихся с начала 1960-х гг такими учёными, как Николас Панайотакис, Панделис Превелакис и Мария Константудаки, чётко указывают на принадлежность семьи Эль Греко и его предков к греческому православию. Его имя не упомянуто в католических записях крещений, а его дядя был православным священником[19]. Превелакис заходит даже ещё дальше, выражая сомнения, что Эль Греко вообще практиковал католичество[20].
Одной из важнейших работ его критского периода стала икона «Успение Богородицы», написанная незадолго до его отъезда в 1567 году, выполненная темперой и позолотой на дереве, она объединяет пост-византийские и итальянские маньеристские стилистические и иконографические элементы, а также включает в себя стилистические элементы критской школы. Среди других работ, которые относят к его творчеству, необходимо упомянуть «Моденский триптих[англ.]», «Св. Лука, рисующий Богоматерь с Младенцем» и «Поклонение волхвов»[21]. В 1563 году, в возрасте 22 лет, Эль Греко уже был мастером местной художественной гильдии, предположительно во главе собственной мастерской[22]. Несколько лет спустя он уехал в Венецию и никогда больше не возвращался на Крит.
Италия
Поскольку Крит с 1211 года принадлежал к владениям Венеции, для молодого Эль Греко было совершенно естественно продолжить свою карьеру именно там[2]. Точная дата его переезда неизвестна, большинство учёных полагают, что это произошло приблизительно в 1567 году[f]. Сведения о его пребывании в Италии довольно скудны. Он жил там до 1570 года, и, согласно его письму к своему другу Джулио Кловио, известному миниатюристу, состоял в «последователях» Тициана, все ещё энергичного, невзирая на возраст, переваливший за 80 лет. Это может означать, что он работал в мастерской Тициана, а может и нет. Кловио характеризовал Эль Греко, как «художника редкого таланта»[26].
В 1570 году Эль Греко уехал в Рим, где написал несколько работ, в которых ярко проявилось его ученичество в Венеции[26]. Неизвестно, сколько он оставался в Риме, по некоторым сведениям, он вернулся в Венецию (прим. 1575—1576) до своего отъезда в Испанию[27]. В Риме, по рекомендации Джулио Кловио[28] он был принят в палаццо Фарнезе, где кардинал Алессандро Фарнезе создал центр художественной и интеллектуальной жизни города. Там Эль Греко познакомился с интеллектуальной элитой города, включая учёного Фульвио Орсини, чья коллекция полотен впоследствии обогатилась семью картинами Эль Греко, среди которых были «Вид на гору Синай» и портрет Джулио Кловио[29].
В отличие от других критских художников, приехавших в Венецию, Эль Греко существенно изменил свой стиль и пытался выразить себя, изобретая новые и необычные интерпретации традиционных религиозных сюжетов[30]. Работы его итальянского периода написаны под влиянием стиля венецианского Ренессанса — удлинённые фигуры, напоминающие о работах Тинторетто, и красочная хроматическая гамма, объединяющая его с Тицианом[2]. Венецианские мастера научили его организовывать многофигурную композицию в окружении яркого света. Кловио пишет, что посетив Эль Греко одним летним днём, нашёл художника в тёмной комнате, тот объяснил, что темнота более благоприятна для раздумий, нежели дневной свет, который мешает его «внутреннему свету»[31]. Пребывание в Риме привнесло в стиль Эль Греко элементы маньеризма — причудливую перспективу, напряжённые позы и бурную жестикуляцию[26].
Ко времени приезда Эль Греко в Рим, Рафаэля и Микеланджело уже не было в живых, однако они по-прежнему являлись примером для подражания молодых художников. Эль Греко был полон решимости оставить свой собственный след в Риме, отстаивая свои художественные взгляды, идеи и стиль[32]. Он выделял похвалой Корреджо и Пармиджанино[33], зато не стесняясь, критиковал «Страшный суд» Микеланджело в Сикстинской капелле[g], и даже предложил папе Пию V полностью перерисовать фреску, в соответствии с новыми, более строгими католическими воззрениями[35]. Когда его позже спросили, что он думает о Микеланджело, Эль Греко ответил «он был хорошим человеком, но рисовать совершенно не умел»[36]. Парадокс — критикуя и осуждая Микеланджело, Эль Греко обнаружил, что не может избежать его влияния[37]. Оно прослеживается в более поздних работах художника, таких как, например, «Поклонение имени Христа»[38]. Использовав образы известных художников (Микеланджело, Тициан, Кловио и, предположительно, Рафаэль) в своей работе «Христос изгоняет торговцев из храма», Эль Греко не только отдал дань уважения признанным мастерам, но и провозгласил своё намерение конкурировать с ними. Как показывают его собственные слова, Эль Греко считал Тициана, Микеланджело и Рафаэля образцами для подражания[35]. В своих «Хрониках» XVII века Джулио Манчини помещает Эль Греко в число художников, которые начали переоценку воззрений Микеланджело[39].
Из-за своих нетрадиционных художественных взглядов (к примеру, пренебрежение Микеланджело) и личных качеств, Эль Греко быстро обзавёлся в Риме многочисленными врагами. Архитектор Пирро Лигорио называл его «глупый иноземец», а в недавно обнаруженных архивных материалах отражена ссора с Фарнезе, который выгнал художника из своего дворца[39]. 6 июня 1572 года Эль Греко подал официальную жалобу на это. Несколько месяцев спустя, 18 сентября 1572 года Эль Греко уплатил членский взнос в римскую гильдию Святого Луки как художник-миниатюрист[40]. В конце года он открыл собственную мастерскую и нанял помощниками художников Латанцио Бонастри де Лучиньяно и Франсиско Пребосте[39].
Испания
В 1577 году Эль Греко уехал в Мадрид, а оттуда в Толедо, где впоследствии написал свои основные работы[41]. В то время Толедо был религиозной столицей Испании и многолюдным городом[h] «с прославленным прошлым, процветающим настоящим и неопределённым будущим»[43]. В Риме Эль Греко заслужил уважение некоторых интеллектуалов, но также столкнулся и с враждебностью критиков[44]. В период 1570-х годов король Испании Филипп II строил монастырь-дворец Эскориал и, подыскивая мастеров для работы над внутренним убранством, столкнулся с немалыми трудностями. Тициан к тому времени уже умер, Тинторетто, Паоло Веронезе и Антонис Мор отказались ехать в Испанию. Филипп был вынужден обратиться к менее даровитому Хуану Фернандесу де Наваррете, чьи gravedad y decoro («серьёзность и приличность») находили одобрение у короля. Однако, в 1579 году Фернандес умер; момент для Эль Греко был идеальным[45].
Кловио и Орсини свели Эль Греко с Бенито Монтано, богословом и приближённым Филиппа; учёным Педро Чаконом и Луисом де Кастилья, сыном Диего де Кастилья, настоятеля Толедского собора[42]. Хорошие отношения с семейством Кастилья принесли бы Эль Греко крупные заказы на работу в Толедо. Он прибыл в Толедо в июле 1577 года и подписал контракт на девять работ для украшения монастыря святого Доминика и на «Совлечение одежд с Христа» для ризницы Толедского собора[46]. К сентябрю 1579 года он закончил все девять работ для монастыря, включая «Троицу» и «Вознесение Девы Марии». Эти работы составили Эль Греко имя в Толедо[40].
Эль Греко не собирался задерживаться в Толедо, его целью было попасть ко двору Филиппа II[47]. Ему удалось получить два важных королевских заказа — «Поклонение имени Христа» («Видение Филиппа II: Аллегория Священной лиги») и «Мученичество святого Маврикия». Однако королю работы не понравились, он распорядился поместить святого Маврикия в зале собраний вместо капеллы и больше ничего у Эль Греко не заказывал[48]. Причины недовольства короля остались неизвестны. Некоторые учёные полагают, что Филипп не одобрил изображение современников в религиозном сюжете[48], другие полагают, что работы Эль Греко нарушили основное правило Контрреформации о главенстве содержания изображения над стилем[49]. Филипп проявлял пристальный интерес к выполнению своих художественных заказов и обладал взыскательным вкусом; давно ожидаемое распятие работы Бенвенуто Челлини также не удовлетворило короля и было отправлено в менее заметное место. Следующая попытка Филиппа, с Федерико Цуккаро была ещё менее успешна[50]. Так или иначе, недовольство Филиппа положило конец всем надеждам Эль Греко на королевское покровительство[40].
Не добившись расположения короля, Эль Греко был вынужден остаться в Толедо, где был принят как великий художник[51]. По словам Ортенсио Парависино, поэта и проповедника, «Крит дал ему жизнь и ремесло художника, а Толедо стал ему новой родиной, где после смерти он достиг вечной жизни»[52]. В 1585 году Эль Греко нанял помощника Франсиско Пребосте и основал мастерскую, в которой помимо картин, можно изготавливать алтарные рамы и статуи[53]. 12 марта 1586 года Эль Греко получил заказ на картину «Погребение графа Оргаса», ставшую впоследствии одной из его самых известных работ[54].
Десятилетие между 1597 и 1607 годами стало для Эль Греко периодом напряжённой работы. В то время он получил несколько больших заказов и его мастерская занималась созданием живописных и скульптурных ансамблей для различных религиозных учреждений. Среди крупных работ того времени необходимо упомянуть три алтаря для капеллы Сан-Хосе в Толедо (1597—1599); три полотна (1596—1600) для алтаря церкви коллегии Марии Арагонской в Мадриде; главный и боковые алтари, а также полотно «Святой Ильдефонс Толедский» для церкви госпиталя Милосердия в Ильескасе (1603—1605)[2]. В протоколе приёмки на полотно «Непорочное зачатие Девы Марии» (1607—1613), составленном работниками муниципалитета, Эль Греко описан как «один из величайших людей в королевстве и за его пределами»[55].
Между 1607 и 1608 годами Эль Греко был вовлечён в длительную судебную тяжбу с госпиталем Милосердия в Ильескасе из-за оплаты своих работ, живописных скульптурных и архитектурных[i]; это и другие судебные процессы стали причиной денежных затруднений, с которыми Эль Греко столкнулся к концу жизни[59]. В 1608 году Эль Греко получил свой последний крупный заказ: госпиталь Иоанна Крестителя в Толедо[40].
Эль Греко сделал Толедо своим домом. Из дошедших до нас документов видно, что с 1585 года он арендовал у герцогов Эскалона 24-комнатный комплекс, который служил ему жилищем и мастерской до конца жизни[8]. Он жил на широкую ногу, иногда даже нанимая музыкантов, чтобы те играли, пока он обедает. Неизвестно, проживал ли он вместе со своей испанской подругой, Херонимой де Лас Куэвас, с которой они не были женаты, хотя она родила ему его единственного сына. Хорхе Мануэль Теотокопули родился в 1578 году, так же стал художником, помогал отцу в мастерской и продолжал повторять его композиции в течение многих лет после того, как унаследовал студию.[j] В 1604 году у Хорхе Мануэля и Альфонсы де Лос Моралес родился сын, внук Эль Греко, его крёстным стал Грегорио Ангуло, губернатор Толедо и друг Эль Греко[59].
Во время работы над заказом госпиталя Тавера Эль Греко серьёзно заболел и, месяц спустя, 7 апреля 1614 года скончался. Несколькими днями ранее, 31 марта, он написал завещание и назначил сына душеприказчиком. Это засвидетельствовали два его друга грека (Эль Греко никогда не терял связи с родиной)[60]. Он был похоронен в монастыре Санто-Доминго-эль-Антигуо[61].
Творчество
Техника и стиль
Основным принципом стиля Эль Греко был примат воображения и интуиции над субъективным характером творения[36]. Эль Греко отбросил критерии классицизма, такие как меры и пропорции. Он считал, что благодать является высшим предметом поиска искусства, но художник достигает благодати только тогда, когда ему удаётся решать самые сложные проблемы с очевидной лёгкостью[36].
«Полагаю передачу цвета главнейшей трудностью искусства».
Эль Греко считал цвет важнейшим и наиболее неуправляемым элементом живописи и заявлял о первенстве цвета перед формой[36]. Франсиско Пачеко, художник и теоретик искусства, посетивший Эль Греко в 1611 году осудил эту идею, а также его манеру письма широким мазком[63].
Историк искусства Макс Дворжак был первым учёным, связавшим творчество Эль Греко с маньеризмом и антинатурализмом[64]. Современные исследователи характеризуют воззрения Эль Греко, как «типично маньеристские» и считают их источником неоплатонизм Ренессанса[65]. Джонатан Браун полагает, что Эль Греко пытался создать утончённую форму искусства[66], согласно Николасу Пенни «в Испании Эль Греко мог создать свой собственный стиль — отрицающий большинство описательных стремлений живописи»[67].
В своих поздних работах Эль Греко демонстрировал характерную тенденцию драматизировать, а не описывать[2]. Согласно Пачеко, беспокойность, неистовость и иногда кажущаяся небрежность манеры Эль Греко были связаны с обдуманными усилиями достичь свободы стиля[63]. Приверженность Эль Греко к исключительно длинным и тонким фигурам, а также к удлинённым композициям, служившая и его целям выражения и эстетическим принципам, привела его к отбрасыванию законов природы и ещё большему удлинению композиций, особенно когда они были предназначены для украшения алтаря[68]. Анатомия человеческих тел в поздних работах Эль Греко стала более потусторонней, работая над «Непорочным зачатием Девы Марии», Эль Греко попросил удлинить место под картину на 46 см, «чтобы форма была совершенной и избежала урезания, худшей вещи, могущей случиться с фигурой». Существенным новшеством поздних работ Эль Греко стало переплетение формы и пространства, развитые взаимоотношения между двумя составляющими живописной поверхности. Это переплетение возродилось три столетия спустя в работах Сезанна и Пикассо[68].
Другой особенностью зрелого стиля Эль Греко является использование света. Как отмечает Джонатан Браун, «кажется, что каждая фигура содержит собственный свет внутри либо отражает свет от незримого источника»[69]. Фернандо Мариас и Агустин Бустаманте Гарсиа, учёные, расшифровывавшие рукописные заметки Эль Греко, связывают силу, придаваемую свету художником, с идеями, лежащими в основе христианского неоплатонизма[70].
Современные научные исследования выделяют важность Толедо для полного развития зрелого стиля Эль Греко и подчёркивают способность живописца приспосабливать свой стиль к окружению[71]. Гарольд Уэтей отмечает, что «несмотря на греческое происхождение и художественную подготовку в Италии, художник настолько погрузился в религиозную среду Испании, что стал виднейшим представителем испанского мистицизма». Он считает, что поздние работы Эль Греко «отражают дух римско-католической Испании в период Контрреформации»[2].
Эль Греко также был превосходным портретистом, способным не только запечатлеть черты лица натурщика, но и передать его характер[72]. Его портреты не так многочисленны, как религиозные картины, но не уступают им по уровню. Уэтей замечает, что «с помощью простых средств художник создал запоминающиеся образы, что помещает его на высочайшее место среди портретистов, вместе с Тицианом и Рембрандтом»[2].
Материалы
Для своих работ Эль Греко использовал тонкий холст и масло средней вязкости[73], а также обычные пигменты того периода, такие как азурит, киноварь, крапп, охра и сурик, изредка дорогой в то время ультрамарин[74].
Предполагаемые византийские корни
С начала XX века учёные спорят о византийских корнях стиля Эль Греко. Некоторые историки искусства настаивали, что истоки творчества Эль Греко полностью лежат в византийских традициях и его наиболее характерные особенности прямо проистекают из искусства его предков[75], тогда как другие утверждали, что византийский стиль никак не связан с творчеством художника[76].
Обнаружение «Успения Богородицы» в Сиросе, подлинной и подписанной работы из критского периода художника, а также обширные архивные изыскания в начале 1960-х гг способствовали возрождению и переоценке этих теорий. Несмотря на следование византийской иконописной традиции, некоторые аспекты стиля указывают на венецианское влияние, и композиция объединяет доктрины православного Успения Богородицы и католического Вознесения Девы Марии[77]. В заметных научных работах второй половины XX века, посвящённых Эль Греко, была проведена переоценка многих интерпретаций его творчества, а также его предполагаемого византийства[3]. Основываясь на собственных заметках Эль Греко, его уникальном стиле и использовании греческих букв в подписи, авторы этих работ указывают на неразрывную органичную связь между византийской традицией и творчеством Эль Греко[78]. Марина Ламбраки-Плака замечает: «вдали от влияния Италии, в нейтральном месте интеллектуально сходном с его родиной, Кандией, византийские элементы его художественного образования сыграли роль катализатора появления новой концепции образности, представленной в поздних работах художника»[79]. Ей возражают оксфордские профессора Сирил Манго и Элизабет Джеффрис, утверждая, что «несмотря на заявления об обратном, единственный византийский элемент его знаменитых картин это подпись греческими буквами»[80]. Никос Хаджиниколау высказывает точку зрения, что «с 1570 года работы Эль Греко принадлежат не византийской или пост-византийской традиции, но западной-европейской. Работы созданные в Италии, относятся к итальянской истории искусства, а те, что были написаны в Испании, принадлежат испанской истории»[81].
Британский историк искусства Дэвид Дэвис прослеживает корни стиля Эль Греко в его греческом христианском образовании и воспоминаниях о литургических и церемониальных аспектах православной церкви. Дэвис полагает, что религиозная среда Контрреформации и эстетика маньеризма стали толчком, приведшим к появлению индивидуального стиля Эль Греко. Он утверждает, что ключи к пониманию творчества Эль Греко лежат в философии Платона и неоплатонизме, трудах Плотина и псевдо-Дионисия Ареопагита, а также трудах отцов церкви[82]. Резюмируя, Хосе Альварез Лопера, куратор музея Прадо, заметил, что наличие «византийских мотивов» в позднем творчестве Эль Греко совершенно очевидно, однако некоторые неясные моменты, касающиеся византийских истоков его творчества, требуют дальнейшего исследования[83].
Скульптура и архитектура
Эль Греко был известен не только как живописец, но и как архитектор и скульптор[84]. Обычно он проектировал алтарную композицию целиком, что включало в себя живописные скульптурные и архитектурные работы, как например для госпиталя Милосердия. Он разработал убранство капеллы госпиталя, однако созданные им деревянный алтарь и скульптуры, по всей видимости, утрачены[85]. Работая над «Совлечением одежд с Христа» он создал и особенный алтарь из позолоченного дерева, который был впоследствии уничтожен, за исключением малой скульптурной группы внизу центральной части, изображающей чудо св. Ильдефонсо[2].
|
|