Меню Главная Случайная статья Настройки Самуил Выморков Материал из https://ru.wikipedia.org Самуил Выморков — монах, в начале 1720-х годов проповедовавший об антихристовой сущности Петра I. Содержание 1 Ранняя жизнь 1.1 Мирская жизнь 1.2 В монастыре 1.3 В бегах 1.4 В Москве 2 После смерти Петра 2.1 Новые обвинения в адрес Петра 2.2 Арест и казнь 3 Примечания 4 Литература Ранняя жизнь Мирская жизнь Наиболее подробное изложение истории Самуила Выморкова приведено в очерке журналиста М. И. Семевского из цикла «Слово и дело». Согласно его рассказу, Степан Выморков служил дьячком в начале XVIII века в Тамбове при Успенской церкви. С юных лет он проявлял чрезвычайное влечение к книжному учению, преимущественно религиозного характера. Обладая впечатлительной и страстной натурой, Выморков погрузился в чтение рукописных летописных сборников, книги Барония, житий святых из Четьих-Миней, творений Отцов церкви и духовных писателей. Особый интерес он проявлял к сочинениям о антихристе. Его ум постоянно работал, разрешая сомнения, вызванные явлениями современной жизни, в частности деяниями Петра I. Мировоззрение Выморкова формировалось под влиянием общей атмосферы юго-восточных регионов России, где питали ненависть к преобразованиям Петра. Крутые меры против монастырей, преследование старообрядцев, заточение царицы Евдокии и осуждение царевича Алексея вызывали всеобщее осуждение, к которому присоединился Выморков[1]. Ревность к чистоте религии привела Степана Выморкова к сомнениям относительно властей предержащих, которые были внушены ему монахом Саввой из Казанского монастыря. В беседе старец прямо назвал царя Петра антихристом, указывая на уничтожение патриаршества, бритьё бород и ношение немецкого платья как на печать антихриста. Это откровение повергло Выморкова в ужас и укрепило его уверенность, что страной правит антихрист, а его слуги оскверняют церковь. Выморков перечитал Апокалипсис и другие старопечатные книги, находя в них подтверждение словам Саввы. Особое впечатление на него произвело распоряжение Синода заменить в великопостном чтении книгу Ефрема Сирина на новопечатный букварь, что он воспринял как кощунство. Убеждённость в правлении антихриста привела к тому, что Выморков перестал ходить в церковь, чтобы не молиться вместе со слугами антихристовыми. Это вызвало конфликт с женой, которой он написал распускное письмо, и озабоченность матери, безуспешно пытавшейся вразумить сына. В книге Кирилла Иерусалимского Выморков обнаружил фразу «во имя Симона Петра имать быти гордый князь мира сего антихрист», которую истолковал как прямое указание на Петра I. Своё убеждение он разделял с дьячком Елисеем Петровым и казаком Старковым, обсуждая скорый конец света. Визит к знакомому попу Ивану за старопечатным требником окончательно утвердил его в ереси: в синодальном увещевании он прочёл, что государя следует почитать «яко Христа Господня», что совпало с пророчеством из книги Кирилла о том, что антихрист ложно назовётся Христом[2]. Степан Выморков обращал внимание на изменение титулатуры в молитвах: вместо царя Петра Алексеевича стали молиться за императора Петра Великого без упоминания отечества. Свои сомнения Выморков изложил духовному отцу, попу Ивану Афанасьеву, однако тот не развеял их, а добавил новое, рассказав о словах Петра I по делу Талицкого, якобы явно признавшего себя антихристом. Не встречая опровержений, а лишь подтверждения своей мысли, Выморков укреплялся в убеждении. Он советовался с протопопом Тихоном о различии в крестном знамении и смысле титула «император», но не получил внятных ответов. Слухи о скором переходе на опресноки и запрете на постриг в монахи побудили его решиться на монашество. За обедом в рождественский пост 1722 года он объявил домашним о своём намерении уйти в монастырь, чтобы избежать служения антихристу. Несмотря на возражения старицы Киликеи, указывавшей, что антихрист не будет женат, Выморков стоял на своём, ссылаясь на пророчество из книги Кирилла. В разговоре с Анной Котовой он услышал рассказ о словах заточенной царицы Евдокии, которая отрекалась от Петра, и истолковал это как ещё одно подтверждение своей правоты. Укреплённый прочитанным у Григория Назианзина предсказанием о внезапном воцарении лицемера, Выморков окончательно решил постричься в монахи, дабы уйти от власти антихриста[3]. Для пострижения в монахи Трегуляева Предтечева монастыря Степан Выморков преодолел ряд формальностей. Игумен Иосаф, знавший его как усердного в церковной службе и начётчика, поддержал это намерение. Выморков подал письменное прошение, получил согласие братии и обеспечил требуемое «роспускное письмо» от жены, которое засвидетельствовал священник Дмитрий. После опроса матери и жены при свидетелях об добровольности решения, Выморков был пострижен в монахи с именем Самуил[4]. В монастыре В монастыре, считавшемся богатым и многолюдным, новый монах Самуил нашёл единомышленников, разделявших его убеждение о Петре I как антихристе. Монах Филарет передал ему ходившую в народе легенду, что царь является не Петром Алексеевичем, а сыном Франца Лефорта, подменённым в младенчестве. Иеромонах Никодим, инквизитор и родной дядя Самуила, пытался успокоить его, назвав Петра лишь «предтечей» антихриста, но не смог переубедить. Самуил приобрёл ревностных последователей в лице молодых монахов Степана и Павла, которые стали креститься по-старому и видеть в инакомыслящих слуг антихристовых. В апреле 1723 года всю братию вызвали в Воронежский надворный суд. Там Самуил, проводя время у родственников, продолжал пропаганду своего учения. В беседе с Федосьей Осиповой он утверждал, что нашёл в книгах подтверждение своим взглядам, а она сообщила, что нижегородского архиерея Питирима в народе также называют антихристом за гонения на старую веру, и что сама крестится по старопечатным книгам[5]. Вскоре после возвращения из Воронежа Самуил Выморков тайно составил и собственноручно написал «хулительное письмо» — воззвание к священным чинам, обвинявшее их в повиновении антихристу вместо законного монарха. Он сохранял его, выжидая случая подбросить, что и совершил во дворе одного из жителей Воронежа при отъезде. Дальнейшая судьба письма осталась неизвестной. В пути Самуил демонстративно крестился по старопечатным книгам и избегал церквей, не надеясь обрести в них спасение. Чтение книги Стефана Яворского «Об антихристе» не поколебало его убеждений; он считал, что она написана лишь для угождения власти. В селе Избердей встреча с боярским сыном Захаром Лежневым, утверждавшим, что настоящий государь заточен в «Стекхольме», а правит иной, укрепила Самуила в мысли о царствующем антихристе. Вместе с монахом Павлом он начал гласно проповедовать это крестьянам. Возвращение в монастырь совпало с получением «Духовного Регламента». Инквизитор Александр поручил Самуилу зачитать его братии во время трапезы. Чтение привело Выморкова в исступление; он едва удержался от того, чтобы бросить и растоптать документ. После он объяснил единомышленнику Степану, что Регламент является исполнением пророчества из книги Кирилла о сокрушении антихристом заповедей и введении своих установлений. Они совместно решили бежать из монастыря в пустыню. Перед побегом Самуил составил письменное воззвание к братии на полулисте. В нём, ссылаясь на книгу Ефрема Сирина и Писание, он объявлял о воцарении антихриста, вменял в печать его брадобритие и объяснял свой побег словами «егда же узрите мерзость запустения, стоящую на месте святе, тогда сущий во Иудеи да бежат на горы». Воззвание завершалось цитатой: «се Аз с вами есмь до скончания века, аминь»[6]. Самуил передал своё воззвание единомышленникам в подмонастырской вотчине. После совместного чтения с монахом Степаном они обсудили необходимость бегства в горы с другими монахами, Павлом, Кирионом и Марком. По просьбе Степана Самуил написал несколько писем его родным в Шацк, разъяснявших истинное крестное знамение и предостерегавших от антихриста, однако послания были уничтожены пересыльными как «безголовые». В Тамбове Самуил вёл пропаганду среди монахов Казанского монастыря, утверждая, что Пётр I является антихристом, ссылаясь на отмену чтения книг Ефрема Сирина и «Соборника». Иеродиакон Изосима, хотя и не соглашался с прямой идентификацией, допускал, что император может быть предтечей антихриста. На следующий день Самуил объявил родным о решении оставить монашество, носить старообрядческое платье и не ходить в церковь, за что был арестован. На допросе у инквизитора и игумена Измаила он отказался подойти под благословение, обвинив их в подписании указа об отмене чтения ключевых книг. После угроз плетьми и спора о действительности монашеского пострига согласно Духовному регламенту Самуил был жестоко высечен и заключён под стражу. В заточении он предпринял попытку голодовки, но не выдержал. Игумен Иосаф, сочувствовавший его взглядам, добился освобождения Самуила после того, как тот дал клятву не бежать из монастыря без ведома. Однако вскоре Выморков нарушил клятву. После встречи с монахом Павлом, послушником Степаном и бельцом Захаром Лежневым, где вновь обсуждалась тема антихриста и пелись тропари по старопечатным книгам, Самуил в ночь на 29 июня 1723 года бежал в степь. Предварительно он подделал себе паспорт, подписав его вместо игумена Иосафа. За ним последовал преданный монах Степан[7]. В бегах Ночью беглецы прибыли на монастырский пчельник, где к ним присоединился монах Павел. Совместно читая книгу Ефрема Сирина, они обсуждали необходимость бегства в горы, ссылаясь на пророчества о смущении мира и «гладе». Павел колебался, тогда как Самуил и Степан были решительно настроены. По пути они встретили монаха Ефрема из Преображенской пустыни, который направил их на рыбную ловлю к монаху Варсонофию. Тот предоставил им убежище на неделю. За это время беглецы вели пропаганду среди местных жителей, включая бельца Григорья, обучая креститься по старопечатным книгам. Григорь предложил им остаться в пещере поблизости, обещая обеспечивать пищей. Прибывший Ефрем полностью поддержал учение Самуила, особенно интерпретацию о том, что Пётр I является антихристом по признаку имени Симон-Пётр и создания синода. В приступе ревности Самуил изорвал и утопил в реке титульный лист новых святцев с упоминанием императора и Синода, несмотря на возражения Ефрема. Тем временем монах Павел, окончательно решив бежать, прибил к монастырским воротам «хулительные листы» и скрылся. Подьячий опознал в них почерк Самуила. Продолжая путь к казачьим городкам, Самуил и Степан распространяли своё учение среди местных жителей, избегая, однако, откровенности с образованными людьми. В Добринской станице их привлекло, что местный поп произносил в ектениях «имперетор», трактуя это как «перетиратель» людей. В Урюпинской станице они демонстративно плевали при возношении титула государя. В Тепикинской станице Степан тяжело заболел. Самуил купил ему лодку, подделал подорожную от имени игумена Иосафа и с помощью иконописца Афанасьева организовал ему приют у пустынножителя на берегу Дона, после чего вынужден был продолжить путь один[8]. Афанасьев привёл доказательства, что Пётр I не может быть антихристом, что сильно повлияло на восприимчивого монаха. Чтение «Соборника» окончательно убедило Самуила, и он стал искренне сожалеть о прежних хулах на государя. В Тепикинской станице он столкнулся с противоречивыми взглядами: казак-раскольник утверждал, что в трёхперстии «замыкается сатана», но Афанасьев, ссылаясь на патриарха Никона и святителя Митрофана Воронежского, чьи нетленные мощи почитались, убедил Самуила в правильности троеперстия. После этого Выморков окончательно отрёкся от своих заблуждений и стал креститься тремя перстами. В Островской станице, находясь у брата, Самуил услышал от местного попа Григория фантастический рассказ о возможном переходе на опресноки, но на сей раз не поддался соблазну, найдя в книге «Увет духовный» опровержение раскольничьих идей. Проведя почти четыре месяца в Мигулинском монастыре у дяди-инквизитора Никодима, Самуил углубился в чтение, в частности «Соборного деяния на еретика Мартина», что окончательно развеяло его сомнения о крестном знамении. В январе 1724 года, прочитав «Пращицу» епископа Питирима, он полностью прояснил своё мировоззрение. Первым порывом Самуила стало желание найти своего бывшего последователя Степана и вернуть его от заблуждений. Осознав ошибочность прежних взглядов, Самуил добровольно вернулся в Трегуляевский монастырь в марте 1724 года, несмотря на неминуемое наказание за самовольную отлучку. По пути он старался исправить тех, кого ранее ввёл в заблуждение. По возвращении первым делом он начал разубеждать монахов, тайно разделявших его прежние идеи об антихристе[9]. В Москве По возвращении в Трегуляевский монастырь Самуил Выморков был наказан игуменом Иосафом, но сохранил его расположение. Вскоре игумен взял его с собой в Раненбург, а затем поручил найти сбежавшего монаха Павла. Самуил отправился в Сокольский уезд, где обнаружил Павла и Захара Лежнева, живших в лесной пещере. Он пытался убедить их отказаться от веры в Петра I как антихриста, ссылаясь на книгу Стефана Яворского, но безуспешно. Павел сбежал, а Лежнев остался при своих убеждениях. Позже Павел и его товарищи были пойманы и доставлены в Тамбов. Самуил помог составить «обратительное доношение», что позволило избежать серьёзного наказания — ограничились внушением батогами и возвращением к прежней жизни. Выморков продолжал активно противостоять ложным толкованиям среди монахов. В частности, он опроверг интерпретацию попа Антипа Иванова, который видел в образе «жены-любодеицы» из Апокалипсиса императрицу Екатерину I. Осенью 1724 года указом духовной декастерии Самуил был направлен в Москву для обучения в школе. Перед отъездом он простился с женой, увещевая её не выходить замуж вновь. В пути иеродиакон Корнилий делился фанатичными толками о Петре I, но Самуил, опираясь на прочитанные книги, уверенно опровергал их. Он признавал лишь один грех государя — развод с первой женой, но и это сомнение рассеялось после изучения судебного дела царевича Алексея и инокини Елены. В Москве Самуил подал прошение о зачислении в школу при Спасском монастыре, тогда как другие монахи вернулись. Его определили на обучение и поселили в Богоявленском монастыре, где он делил келью с иеродиаконом Савватием и иеромонахом Петром[10]. По прибытии в Москву Самуил Выморков столкнулся с глубоким разочарованием. Вместо ожидаемого центра благочестия он обнаружил в Богоявленском монастыре грубые нравы, пьянство, мясоядение и разврат. Его соседи по келье, иеродиакон Савватий и иеромонах Пётр, часто пребывали в пьяном состоянии и были малограмотны. Архимандрит Иоакинф не пользовался уважением, допускал грубости и даже назвал Петра I «чёртом». Среди столичного духовенства Самуил наблюдал острую рознь относительно петровских преобразований. Большинство клириков питало ненависть к сподвижникам царя — Феофану Прокоповичу и Феодосию Яновскому, обвиняя их в разрушении церковных устоев, введении ересей и разврате монашества. Распространены были рассказы о разорении часовен, поругании икон и переводе монастырских средств на личные нужды власть имущих. Обучение в Спасской школе также разочаровало Самуила. Мёртвая схоластика и сухое преподавание оттолкнули его от учёбы. Жестокие наказания плетью со стороны префекта за неуспехи заставили его ассоциировать образовательную систему с волей ненавистного императора. Постоянное общение с недовольными монахами и бродягами, критиковавшими реформы, вновь разожгло в нём ненависть к Петру I. Самуил стал жаждать возможности открыто выразить свой протест против царя-«антихриста» как устно, так и письменно[11]. После смерти Петра Новые обвинения в адрес Петра 3 февраля 1725 года, в день тезоименитства цесаревны Анны Петровны, Самуил Выморков находился в своей келье в Богоявленском монастыре, когда иеромонах Пётр сообщил о смерти императора Петра I. Это известие вызвало оживлённое обсуждение среди монахов. Самуил, не называя имени покойного прямо, начал произносить хулы в его адрес. Иеродиакон Савватий вспомнил дело Глебова, осуждённого за связь с бывшей царицей Евдокией, выразив сомнение в справедливости приговора. Разговор перешёл на «Духовный регламент», который монахи единодушно критиковали. Савватий утверждал, что автором регламента был Феофан Прокопович, а не митрополит Стефан Яворский, который якобы подписал его с пометкой «весьма тьма». Монахи с одобрением слушали рассказ иеромонаха Петра о том, как он топтал ногами экземпляр регламента. На следующий день, 4 февраля, Самуил в компании иеромонахов Петра и Феодосия посетил дворецкого князя Голицына Ивана Чевакинского. В ходе беседы Самуил откровенно рассказал о своих прежних убеждениях, что Пётр I является антихристом, и о влиянии на него монаха Саввы. Чевакинский резко осудил эти речи. 5 февраля Самуил встретил знакомого дьякона Изосиму из Тамбова, который сообщил ему шокирующую новость: жена Самуила вышла замуж за посадского человека Якова Шатилова. Это известие потрясло Выморкова. Он счёл этот брак прелюбодеянием, поскольку его собственный монашеский постриг не расторгал церковного брака. В порыве отчаяния Самуил возложил вину за сложившуюся ситуацию на покойного императора и в состоянии душевного смятения начал записывать на бумажках хулы на Петра I, называя его «предтечей антихриста», после чего рвал эти записи и сжигал их. Это происходило в условиях полного одиночества и отсутствия понимания со стороны окружавших его монахов[12]. 5 февраля 1725 года, во время вечерни в монастыре, Выморков при всём честном народе назвал покойного государя Петра I антихристом, обвинив его в разорении монастырей и препятствовании спасению душ. Хотя некоторые монахи предложили донести инквизитору, царившая в монастыре масленичная суматоха и всеобщие толки о смерти императора помешали этому. В своей келье Самуил, погружённый в тяжёлые думы, слышал за перегородкой разговоры монахов, которые соответствовали его мыслям и лишь усиливали его ненависть к Петру. Ночь с 5 на 6 февраля он провёл без сна, мучаясь мыслью о том, кто виновен в грехе его жены. Цитаты из апостола Павла о недопустимости нового брака при живом муже окончательно убедили его, что виновник — покойный император. В порыве отчаяния Выморков задумал написать императрице Екатерине Алексеевне «повесть», в которой намеревался, с ссылками на Евангелие и исторические примеры (вроде царя Феофила), изложить свои претензии к политике покойного супруга, приведшей, по его мнению, к соблазнам и грехам. Он составил пространное введение, цитируя строки Писания о прощении, милосердии и обличении согрешившего брата, и обращался к императрице как к новой правительнице, призванной исправить положение. Однако развить и подать эту повесть ему не удалось. Его резкие выходки и публичные хулы на покойного государя уже привлекли внимание, и над его головой начала сгущаться гроза, которая вскоре обрушилась на него со всей суровостью[13]. 6 февраля 1725 года, после бессонной ночи, Самуил Выморков в смятённом состоянии присутствовал на службе в церкви Богоявленского монастыря. На замечание иеромонаха Афанасия о необходимости посещения школы он ответил: «Ныне не пойду, тогда был царь, а нын иной», намекая на смерть Петра I. После словесного конфликта с канархистром Дионисием, в ходе которого Самуил назвал покойного государя антихристом и проклял его, он получил пощёчину. 7 февраля, в воскресенье, состояние Выморкова ухудшилось. В разговоре с попом Леонтием он заявил, что Пётр I заслуживает проклятия, так как умер без покаяния. На клиросе он вновь начал хулить покойного императора и митрополита Стефана Яворского, за что был избит иеромонахом Иосифом Дробницким с одобрения архимандрита Иоакинфа. 9 февраля, в чистый понедельник, во время дележа церковных денег, Самуил публично пожелал, чтобы «Глбова кола [которую он ассоциировал с Петром I] сквозь землю провалилась». Это вызвало возмущение среди монахов, предупредивших его о возможной ссылке в Соловецкий монастырь за такие речи. Вечером того же дня, во время встречи с гостями в келье, Выморков внезапно выкрикнул: «Пропал проклятый еретик!», имея в виду покойного императора. Это заявление вызвало страх и недовольство присутствующих. Сожители Самуила, иеромонах Пётр и иеродиакон Савватий, обратились к казначею Селиверсту с просьбой удалить его из монастыря, но получили отказ. В ночь на 9 февраля Самуил написал текст проклятия, адресованный Петру I, назвав его «злочестивым, уподобившимся самому антихристу» и «всескверным». Утром он передал записку иеромонаху Петру, но тот, не поняв содержания из-за незнания русского письма, положил её на окно. Вскоре иеродиакон Иерофей Оглобля случайно обнаружил и прочёл письмо, что предопределило судьбу Выморкова[14]. Арест и казнь Дальнейшая судьба Самуила Выморкова, теперь уже раcстриженного и именуемого Степаном, сложилась в соответствии с практикой того времени по делам подобной тяжести. После того как иеродиакон Иерофей Оглобля обнаружил и прочёл написанное Выморковым проклятие в адрес покойного императора Петра I, последовал незамедлительный донос начальству. Выморков сразу признался в авторстве письма, не отрицая своей вины и не называя соучастников. В тот же день его арестовали и посадили на цепь. На следующий день его взяли под стражу служащие синодальной канцелярии. При конвоировании Выморков оказывал сопротивление, кричал на улицах и продолжал хулить покойного государя. В синодальной канцелярии его раcстригли из монахов, лишив духовного сана. Во время обряда он впал в исступление, называя светских управителей синода слугами антихриста и кощунственно отзываясь о завешанном портрете Петра I. 11 февраля 1725 года Выморкова допросили в Синоде, после чего передали в канцелярию Сената, где председательствовал граф Андрей Матвеев. На допросах он смело и твердо объяснил значение литер в своём письме, расшифровав их как «всероссийского царства попущением божиим Петр великий император». В тот же день его подвергли пытке на дыбе, дали сорок ударов кнутом и жестоко жгли спину вениками. На следующий день граф Матвеев объявил Выморкову, что за своё преступление он неминуемо будет казнён смертью. Это известие так поразило его, что он решил полностью раскрыть все обстоятельства дела, подробно и искренне рассказав не только о своих действиях и словах, но и о мыслях, желаньях, а также о лицах, местах и событиях за последние два-три года. Его обстоятельные показания, подкреплённые цитатами из духовных книг, которые он приводил по памяти, легли в основу расследования. В своей повинной Выморков подробно изложил, как ранее пребывал в расколе, призывал других к своим убеждениям и распространял хулы на покойного государя в Тамбове, Воронеже, на Дону и в казацких станицах, а также что слышал от других. Его показания, после шестимесячного следствия и очных ставок с множеством привлечённых лиц, полностью подтвердились. На основании его признаний канцелярия Сената распорядилась арестовать по этому делу ещё нескольких человек в Москве, а за некоторыми из названных им лиц были посланы курьеры в Тамбов[15]. По делу Степана Выморкова были арестованы и доставлены в Москву пять ключевых фигур из Тамбова и его уезда: поп Антон Иванов из села Избердей, игумен Трегуляева монастыря Иосаф, иеродиакон Изосим из Казанского монастыря, поп Дмитрий Васильев из Успенской церкви и столяр Осип Куликов из села Спасского. В Москве также был допрошен почти весь состав Богоявленского монастыря — около пятидесяти человек. Основной целью допросов было выяснение степени вины каждого в распространении хульных речей и их недонесении властям. Большинство ссылалось на простоту, недоразумение, страх или алкогольное опьянение в момент произнесения Выморковым крамольных слов. Московская канцелярия Сената направила дело на рассмотрение в Петербург. По итогам следствия в Тайной канцелярии 30 июля 1725 года был вынесен приговор, утверждённый императрицей Екатериной I: Наиболее строго наказаны непосредственные участники «непристойных разговоров». Иеродиакон Изосим (Захарий Игнатьев) и бывший поп Антип Щеглов приговорены к наказанию кнутом, вырезанию ноздрей и вечной каторге в Рогервике. Остальные обвиняемые из духовенства и мирян отделались телесными наказаниями (батоги, шелепы) и были отпущены к прежним местам службы. Центральная фигура — Степан Выморков — приговорён к смертной казни через отсечение головы с последующей её публичной демонстрацией в Тамбове. Приговор был приведён в исполнение 14 августа 1725 года в Петербурге. Его голова была доставлена в Тамбов и 8 октября торжественно водружена на железный шпиль на главной площади в назидание жителям. Иеродиакон Иерофей Оглобля, обнаруживший и донёсший на Выморкова, получил денежное вознаграждение в 50 рублей. Дело было закрыто, а публичная казнь и демонстрация головы Выморкова должны были послужить предостережением для потенциальных последователей его идей[16]. Примечания Семевский, 1884, с. 127—130. Семевский, 1884, с. 130—134. Семевский, 1884, с. 134—136. Семевский, 1884, с. 137—138. Семевский, 1884, с. 138—140. Семевский, 1884, с. 140—142. Семевский, 1884, с. 143—147. Семевский, 1884, с. 147—151. Семевский, 1884, с. 151—154. Семевский, 1884, с. 154—159. Семевский, 1884, с. 159—162. Семевский, 1884, с. 162—166. Семевский, 1884, с. 166—169. Семевский, 1884, с. 169—175. Семевский, 1884, с. 175—179. Семевский, 1884, с. 179—184. Литература Семевский М. И. Слово и дело! : 1700—1725. — 2-е изд., пересм. и испр. — СПб. : Типография В. С. Балашева, 1884. — 334 с.