Меню
Главная
Случайная статья
Настройки
|
The Stranglers(МФА: [ strlz]) — британская рок-группа, образовавшаяся 11 сентября 1974 года в Гилдфорде, графство Суррей. The Stranglers, исполнявшие поначалу паб-рок с элементами прогрессив, первую известность получили на волне панк-рока 1977—1978 годов, впоследствии постоянно усложняли музыку и смягчали стиль, сближаясь с арт-роком, но не теряя характерного («чёрного») чувства юмора[2]. Пребывая в состоянии конфронтации с музыкальной прессой, лишённая поддержки музыкального истеблишмента, группа сумела, тем не менее, к 2000 году продать 20 миллионов альбомов и 12 раз войти в британский Top 20. Наивысшего результата группа добилась с песней «Golden Brown» (#2 в 1982 году). 16 альбомов группы входили в Top 30 UK Albums Chart[3], первый из которых, Rattus Norvegicus, стал одним из бестселлеров первой волны панк-рока.
В 1990 году вокалист Хью Корнуэлл покинул группу, но она не распалась, продолжая гастролировать и записываться — сначала с вокалистом Полом Робертсом, затем с заменившим его Базом Уорном[2].
Содержание
История группы
История The Stranglers берёт начало в Лунде, Швеция, куда биохимик Хью Корнуэлл, выпускник Бристольского университета, приехал на научно-исследовательскую практику. Чтобы развеять скуку лабораторного образа жизни, он (уже имевший опыт сольных концертов в 1968—1972 годах, в основном в ресторанах Кейта Флойда)[4] собрал здесь группу под названием Johnny Sox[5], в состав которой вошли двое американцев, спасавшиеся в Швеции от воинского призыва (некто Майк из Чикаго — ударные и Гёрт Гудвин — вокал), и швед Ян Кнутсон (бас-гитара)[6]. Вскоре Хью уговорил всех отправиться на поиск удачи в Лондон, куда группа (уже без барабанщика) и прибыла ранней весной 1974 года[7].
Джет Блэк
Пока Корнуэлл изучал биохимию в Бристоле, Джет Блэк был преуспевающим бизнесменом в Гилдфорде (к юго-западу от столицы), где владел транспортным агентством (его фургоны развозили мороженое) и магазином, специализировавшимся на продаже алкогольной продукции[8]. Отдушину от стрессов Блэк искал в музыке: в юности он был полупрофессиональным барабанщиком и играл в джаз-оркестрах (используя, в числе прочих, псевдоним Jethro Whitethorne)[5]. В начале 1970-х годов он купил собственную ударную установку, а к началу 1974 года, окончательно утратив интерес к бизнесу, который отстраивал всё предыдущее десятилетие[8], решил организовать собственную профессиональную рок-группу. Безрезультатно прослушав около 25 гитаристов и 40 басистов[9], он затем сам откликнулся на объявление в еженедельнике Melody Maker («…ищется барабанщик»). В Камдене, районе Северного Лондона, состоялась его первая встреча с Хью Корнуэллом и участниками группы Johnny Sox[10].
Позже в многочисленных биографиях утверждалось, что Джет «присоединился» к группе[4], но сам он не раз подчёркивал, что дело обстояло иначе. Всё началось с получасовой совместной репетиции в заброшенной квартире на севере Лондона, где Хью Корнуэлл обитал в качестве сквоттера. Блэк, вообще говоря, не собирался входить в «чужую» группу, но за проведённые с музыкантами полчаса понял, что крайне заинтригован Корнуэллом, демонстрировавший явный авторский потенциал[11]. Барабанщик и предложил музыкантам, не имевшим на тот момент ни гроша, перебраться к нему в Гилдфорд. Так было бы удобнее для всех, но главное, музыкантам предстояло прежде чем выйти на сцену, проделать серьёзную подготовительную работу[10].
Участники Johnny Sox некоторое время не соглашались на переезд и с недоверием относились к новому знакомому (по описаниям Жана-Жака Бёрнела барабанщик в те дни «отбеливал волосы и щеголял во фланелевых 'дудочках' на три дюйма выше лодыжки»)[12]. Сопротивление их было сломлено, едва только Джет упомянул о возможности расселить всех на верхнем этаже собственного винного магазина[11]. Проведя несколько дней в непрерывных репетициях с составом, он пришёл к выводу, что всерьёз к музыке никто, кроме Хью Корнуэлла, не относится. Джет Блэк выдвинул ультиматум: или вы начинаете играть всерьез, или уходите; все, кроме Хью, выбрали второй вариант. 11 сентября 1974 года, день, когда прекратили своё существование Johnny Sox (произошло это по странному совпадению в тот самый день, когда двое американцев узнали о том, что в США объявлена амнистия дезертирам), и возникло ядро The Stranglers, считается официальной датой рождения группы[7]. До этого, в 1972—1973 годах Johnny Sox записали в общей сложности более 50 оригинальных композиций; в их числе были «Country Chaser» и «Strange Little Girl» (вторая из них много лет спустя стала хитом The Stranglers)[5].
Жан-Жак Бёрнел
Жан-Жак Бёрнел познакомился с Хью Корнуэллом случайно; знакомый последнего подбросил его, возвращавшегося с тренировки, в Лондон на автомобиле[10]. Будучи профессиональным гитаристом с классическим образованием, Бёрнел (изучавший историю в Брадфордском университете и затем экономику в Хаддерсфилдском политехническом институте)[13], хоть и выступал время от времени с симфоническими оркестрами, не рассматривал перспективу начать музыкальную карьеру всерьёз. Двумя главными увлечениями были для него карате и мотоциклы. Хью и Джет, поняв, что Жан-Жак — потенциально талантливый автор, всегда мечтавший играть на басу, в апреле 1974 года предложили тому занять место в новом составе. У Корнуэлла имелся в распоряжении незадействованный инструмент: это и предопределило место Бёрнела в составе[7].
Джет Блэк передал управление своим бизнесом управляющему и перевёз трио в Чиддингфорд, городок в десяти милях от Гилдфорда. Здесь он снял дом, расселил в нём музыкантов и принял на себя обязанности менеджера. Доукомплектованный гитаристом Хансом Вормлингом (англ. Hans Warmling), шведским приятелем Корнуэлла, игравшим прежде в The Jackie Fountains (1964—1967) и The Spotniks (1971)[5], квартет начал в Гилдфорде активную концертную деятельность[14].
Наконец Джет, преисполнившись уверенности в том, что группу ожидает большое будущее, к изумлению друзей и знакомых распродал свои предприятия, оставив при себе один только фургон, в котором прежде развозилось мороженое, и который теперь на многие месяцы стал для ансамбля единственным средством передвижения[15]. На вырученные от продажи предприятия деньги группа существовала вплоть до получения первого большого контракта[10].
Принято считать, что группа взяла себе название — первоначально The Guildford Stranglers — «в честь» Бостонского душителя[16], о котором в те дни писала пресса всего мира[17]. Это справедливо лишь отчасти: как позже вспоминал Блэк, слова «душитель» и «удушение» были в те дни весьма популярными: постоянно звучали в кино и на телеэкране, попадались в заголовках газет. Постепенно само понятие strangling сделалось на внутреннем жаргоне группы нарицательным: оно обозначало всевозможные неприятности[14]. После неудачного концерта в Гилдфорде Бёрнел заметил: «Душители окончательно нас достали». Именно эта в шутку произнесённая фраза (с чем впоследствии соглашались все участники) и явилась источником названия группы[7].[~ 1]
Дэйв Гринфилд
В начале 1975 года The Stranglers записали демо, но, несмотря на возросший интерес к себе концертных промоутеров, в офисах рекорд-компаний встречали один отказ за другим. Как впоследствии было подсчитано, группа получила в общей сложности 24 отказа, установив тем самым своего рода антирекорд[18]. Постепенно группу стали приглашать для выступлений в пабы Гилфорда и окрестностей. Затем The Stranglers получили статус воскресных резидентов в айлингтонском пабе Hope & Anchor (на самом первом их концерте здесь, проведённом в подвальном помещении, присутствовал, правда, лишь один зритель)[19]. В июне 1975 года, разочарованный отсутствием прогресса и обилием конфликтных ситуаций, сопровождавших выступления группы, Ханс Вормлинг покинул состав[14].
Месяц спустя, откликнувшись на объявление в Melody Maker, в группу пришёл клавишник Дэйв Гринфилд[7]. Он имел опыт игры в группах и оркестрах (в частности, The Mark Addam Showband)[5], долго выступал на военных базах в Германии и быстро вписался в состав. Именно Гринфилд (в то время находившийся, по собственному признанию, под влиянием Джона Лорда) своими виртуозными, мрачными пассажами добавил к жёсткому гаражному хард/паб-року ранних The Stranglers психоделическое измерение[20]. Впоследствии, в отличие от большинства панк-групп, The Stranglers легко и охотно усваивали новшества, как стилистические, так и технологические, демонстрируя при этом разнообразие, изобретательность и склонность к неожиданным композиционным решениям. Именно этот новаторский подход к творчеству (во многом инициированный Дэйвом Гринфилдом) обеспечил группе, как впоследствии отмечали специалисты, уникальное место на британской рок-сцене[7].
Первый контракт и конфронтация с прессой
Упорство и настойчивость квартета, в непрерывных гастролях проведшего почти три года, в конечном итоге обеспечили ему контракт с лондонским агентством Albion[4]. С этого момента для The Stranglers открылись двери популярнейших столичных клубов.
Вид у нас был далеко не панковский. Да что там говорить: мы часто спали в одежде, существование влачили нищенское. В 1976 году отыграли 300 концертов, провели несколько показательных драк. К этому времени зачерствели уже окончательно. Никому не давали спуску, сколько бы ни выходило против нас… У нас — всех четверых — постепенно выработался гетто-менталитет. Не было ведь больше такой группы, которую отвергли бы 24 компании.
Не забывала группа и о провинциальной аудитории. Один из первых концертов, которые The Stranglers дали с Гринфилдом, был проведён в Челмсфордской тюрьме (графство Эссекс) 30 июня 1976 года и имел здесь немалый успех[19].[~ 2] Летом 1975 года группа выступила и в клубе Railway Inn (Редхилл, Суррей); кассета с записями концерта была позже издана под заголовком The Nob[19].[~ 3] Примерно в это время The Stranglers начали записываться в профессиональных студиях. С продюсером Иэном Гоммом в валлийской Foel они подготовили 4 трека (сингл, заглавным треком которого был избран «Tomorrow Was The Hereafter», выпущен впоследствии так и не был); ещё две демо-плёнки были записаны в Pebble Beach и Riverside с продюсером Дэйвом Фостером[5].
Наконец 6 декабря 1976 года[4] The Stranglers подписали свой первый большой контракт с United Artists — лейблом «мажорным», но демократичным[10]. «Это был единственный лейбл, с которым у нас не возникло проблем, потому что подписал нас человек, действительно интересовавшийся музыкой»[21], — говорил Жан-Жак Бёрнел много лет спустя. Музыканты считали, что изнурительной концертной деятельностью заработали себе право на успех; в лондонских музыкальных кругах бытовало иное мнение: Stranglers часто упоминались как «выскочки», которые «явились из ниоткуда и тут же получили всё»[7]. С другой стороны, The Stranglers незаметно для прессы сделались негласными лидерами «новой сцены», тогда ещё не имевшей официального названия[7]. Несколько месяцев спустя выяснилось, что панк-сообщество безоговорочно приняло The Stranglers в свои ряды, невзирая даже на то, что последние по возрасту не вписывались в «панк-категорию»[22]. Большая группировка стрэнглер-фэнов сформировалась из числа уличных панков в Финчли, втором по численности населения районе Лондона. Ставшая известной во всей стране как Finchley Boys, она стала сопровождать группу на гастролях, оказывая ей физическую и психологическую поддержку[10].
Если с панк-сообществом The Stranglers быстро установили тесные отношения, то с прессой у них, напротив, стал возникать один конфликт за другим. Бёрнел позже говорил, что начало конфронтации положил инцидент 5 июля 1976 года, когда он подрался в клубе с Полом Симононом, бас-гитаристом The Clash[18]. Пресса, приняв сторону Симонона, после этого не переставала противопоставлять The Stranglers остальным лидерам панк-движения[18]. Ситуацию осложняло то, что The Stranglers взяли за правило физически «наказывать» журналистов, чьи высказывания на страницах газет считали для себя оскорбительными. Бёрнел позже вспоминал:
Я был очень тонкокожим. Сейчас-то я знаю истинную цену The Stranglers, но тогда <ни в чём> не был уверен. Стоило журналисту, будь то Тони Парсонс или Джон Сэвидж, оскорбить меня или Хью, я тут же отправлялся <этого журналиста> разыскивать. Между личными оскорблениями и критическим обзором нашей продукции часто просто не замечалось разницы. Я всё это воспринимал как личные выпады, ну, а от драк никогда не уклонялся. Я разыскивал Джона Сэвиджа три недели и наконец нашёл егоЖ.-Ж. Бёрнел[18]
Если с Сэвиджем бас-гитарист расправился самостоятельно, то французского журналиста Филиппа Манювра участники группы похитили и затем привязали к Эйфелевой башне; нередко в том же контексте упоминалась некая корреспондентка NME, которая была якобы похищена музыкантами в Португалии и вывезена затем в пустынную местность[23].
Дебют
Как отмечал Дэйв Томпсон (Allmusic), установившаяся на старой паб-сцене иерархия с появлением панк-рока стала стремительно распадаться; промоутеры бросились на поиск новых героев, и The Stranglers в этом смысле «оказались в нужном месте в нужное время»[2]. Летом 1976 года группа вышла на широкую панк-аудиторию, выступив в первом отделении лондонского концерта The Ramones и удостоившись восторженной рецензии Марка П. (англ. Mark P.; позже — фронтмена Alternative TV), издававшего авторитетный фэнзин «Sniffin' Glue»[17]. В октябре того же года The Stranglers выступили с Патти Смит, чем также поддержали своё реноме (несмотря на то, что большая часть зрителей, подготовленная к совсем другой музыке, покинула зал). Бёрнел вспоминал, что после этого концерта Джо Страммер у него «плакал на плече», сетуя на то, что The Clash никогда не заполучить подобный саппорт-бэнд[24][~ 4]. К этому времени The Stranglers уже работали над дебютным альбомом с продюсером Мартином Рашентом.
Выпущенный в феврале 1977 года дебютный сингл «(Get A) Grip (On Yourself)» (с «London Lady» на обороте), аллегория Корнуэлла о сути рок-н-ролла[25], в которой участь рок-музыканта сравнивалась с жизнью уголовника, а государственная машина — с тюремной системой, достиг #44 в UK Singles Chart[3]. В мае 1977 года The Stranglers выпустили второй сингл «Peaches» («Go Buddy Go» — на обороте)[25]. Он поднялся до #8[3] и стал первым релизом группы, запрещённым на Би-би-си, формально — из-за упоминания женских гениталий[17]. Относительно умеренной оказалась лишь рецензия в Sounds (от 14 мая): «Сексизм? Возможно. Но и у меня возникают те же самые мысли на пляже!»[25] — признавался рецензент еженедельника. Выступая в телепрограмме Top of the Pops, двое участников The Stranglers, демонстрируя тем самым своё отношение к необходимости выступать под фонограмму, обменялись на сцене инструментами: Бёрнел «сыграл» на гитаре, Корнуэлл — на басу[25].
Материал обоих синглов — за исключением «Go Buddy Go», популярного концертного номера, написанного Бёрнелом ещё в 1967 году[5] и издававшегося впоследствии лишь на сборниках[25], — вошли в дебютный Rattus Norvegicus. Первоначально он рассматривался как концертный альбом, куда должны были войти записи, сделанные в клубе The Nashville в конце 1976 года. В конечном итоге качество плёнок музыкантов не удовлетворило; пришлось отказаться и от первоначального варианта заголовка: Dead On Arrival[26]. Фанаты группы пришли от пластинки в восторг. «Классика! Stranglers смяли оппозицию этим сокровищем… Всё здесь близко к совершенству… Многие группы, хорошо звучащие на концертах, теряются в студии, но к Stranglers это не относится: тот же сочный звук, плюс много ещё чего!» — писал авторский дуэт Nag & Ade в фэнзине New Wave News[26]. Реакция центральной музыкальной прессы на альбом была резкой и неоднозначной: многие издания обвинили группу в секс-шовинизме; еженедельник Melody Maker, отозвавшись о Stranglers в пренебрежительном тоне, отнёс их к числу «попутчиков» панк-движения[26]. Во многом такую реакцию спровоцировала сама группа — треком «London Lady», в тексте которого Бёрнел оскорбительно высмеял Кэролайн Кун, журналистку Melody Maker и Sounds.
Скандальный резонанс вызвала «Sometimes» — самая первая песня, которую для группы написал Корнуэлл: по этому поводу участники группы впоследствии неоднократно вынуждены были давать объяснения. «Мы никогда не писали песен об избиении женщин. Хью написал всего одну песню, о том, как он своей подруге отвесил пощечину»[27] — оправдывался Ж.-Ж. Бернел. Не меньше кривотолков вызвали песни, которые, как тогда казалось многим, выражавшие неуважительное отношение к женщинам: «Ugly», «Peaches», «Princess of The Street», «Choosey Suzie» (последняя в окончательный вариант альбома включена не была)[28]. Бёрнел, их автор, позже неоднократно подчёркивал, что The Stranglers никогда не стремились специально кого-то шокировать, а писали всего лишь о своей жизни. Так, лирическая героиня песен «Princess of the Street» и «Choosey Suzie» — одна и та же девушка из ночного клуба; с ней он снимал на двоих комнату в двухстах ярдах[27] от гей-клуба Colherne, упоминание о котором встречается в «Hanging Around».[10] «Это реальная жизнь, а если вам она не по зубам, — слушайте Genesis», — говорил он по поводу этих и подобных обвинений в интервью NME.[27]
Альбом, записанный Мартином Рашентом и Аланом Уинстенли всего за неделю, неожиданно для многих поднялся до #4 в UK Albums Chart[3] и стал одним из бестселлеров первой волны панк-рока, опередив в списках дебютные альбомы The Sex Pistols и The Clash[29].
Если в Лондоне столичная пресса встретила группу в штыки, то иной оказалась реакция на её дебют в Шотландии и на севере Англии. Ведущий манчестерской радиостанции Picadilly Radio назвал The Stranglers «первыми настоящими героями новой волны», охарактеризовав музыку альбома как «в высшей степени оригинальную и <в техническом отношении> компетентную». В интервью для радиостанции Жан-Жак Бернел сформулировал кредо The Stranglers: выход не к той или иной части рок-аудитории, а к самой широкой общественности. «Завоевать доверие можно лишь будучи предельно честным и открытым», — заявил он.[30] Здесь же бас-гитарист выразил своё отношение к «американизации» британской жизни:
Мы — прежде всего британская группа; в более широком контексте — европейская группа. Терпеть не могу все эти восславления Americana — американской культуры, — которые наблюдаются здесь в последние годы… Мы выступали с The Ramones и The Flamin' Groovies: это был панк-концерт, посвященный 200-летию <Независимости США> и мы там вроде как представляли Британию, но — повсюду в фойе были выставлены американские флаги. Сплошные звёзды и полосы! Я воспринял это как своего рода оскорбление.[30]
В качестве характерной черты The Stranglers многие обозреватели отметили присутствие в группе двух в равной степени ярких и сильных фронтменов: Корнуэлла (который чаще брал на себя функции вокалиста; его манера исполнения была ближе к традициям рок-психоделии конца 1960-х годов) и Бёрнела, чей гортанный вокал был ближе к панк-року («Burning Up Time», «Ugly», «London Lady»)[31].
В июле 1977 года дебютный сингл «Money Money»/«Mean To Me» (United Artists) выпустила группа Celia & the Mutations[32]. За «вывеской» Mutations скрывались, в действительности, участники The Stranglers, а идея соединить «лирическую» и «брутальную» линии принадлежала менеджеру группы Дэю Дэвису (англ. Dai Davies): именно он сначала «открыл» певицу Селию Коллин, которая, выступая на сцене ресторана в Челси, «исполняла среднее между Марлен Дитрих и Kinks/Velvet Underground», а потом решил, что «будет великолепно если она споёт под грязный рок-бэнд; контраст будет потрясающий».[33] Кэролайн Кун в Melody Maker предрекла Селии большое будущее, отметив её «гигантский хитовый потенциал», но ни этот сингл, ни следующий («You Better Believe Me»/«Round And Around», 1977), в записи которого из всех участников группы был задействован лишь Жан-Жак Бёрнел)[32] успеха не имели, и о Селии, женщине крайне замкнутой и нелюдимой, с тех пор никто не слышал.[33]
Гастроли The Stranglers проходили в атмосфере жестокости и насилия. Британское турне осенью 1977 года было омрачено драками, провоцировавшимися, как утверждала пресса, Жан-Жаком и Хью. Майка Корнуэлла, на которой логотип компании Ford был превращён в «F*ck», явилась причиной снятия группы с концерта в первом отделении Climax Blues Band[10] и последовавшего конфликта с лондонскими властями[2][7]. Представитель Совета Большого Лондона заявил, что «по примеру EMI, которые заняли принципиальную позицию в отношении The Sex Pistols, GLC то же сделают — в отношении The Stranglers»[10].
|
|