Меню

Главная
Случайная статья
Настройки
Синтаксис русских диалектов
Материал из https://ru.wikipedia.org

Синтаксис русских диалектов — модели словосочетаний, структурные схемы предложений, средства связи предложений друг с другом и другие синтаксические элементы, характеризующие языковые комплексы диалектов русского языка[1]. В сравнении с числом явлений, формирующим диалектные различия в области фонетики и морфологии, число явлений, формирующее различия в области синтаксиса, является в русских диалектах незначительным. Большинство синтаксических черт, распространённых в говорах русского языка, не являются диалектными, так как имеют общерусский характер: данные черты одинаковы во всех говорах и по большей части совпадают с чертами, характерными для русского литературного языка[~ 1] и просторечия.

Среди синтаксических явлений в русских диалектах отмечают как архаизмы, так и инновации. Различают явления противопоставленные и непротивопоставленные. К первым относят такие явления, в которых выражение одного и того же круга смысловых отношений осуществляется при помощи двух или нескольких синтаксических конструкций различной структуры, распространённых в разных говорах. Ко вторым относят такие явления, в которых выражение круга смысловых отношений в одних говорах передаётся при помощи такой синтаксической конструкции, которая отсутствует в других говорах[2]. В звеньях синтаксической системы меньше всего диалектных различий по говорам отмечается в конструкциях сложного предложения в сравнении с конструкциями словосочетания и простого предложения, также сложное предложение является наименее изученным звеном в области синтаксиса русских диалектов[3].

Содержание

Синтаксис в диалектном членении русского языка

Наибольшее число отличий в синтаксическом строе русских диалектов отмечается в говорах северной локализации: в севернорусском наречии в целом или в его отдельных группах говоров, в северной диалектной зоне (включающей западные среднерусские окающие говоры и говоры северного наречия без Костромской группы) и в северо-западной диалектной зоне.

Так, например, в характеристику северной диалектной зоны входят такие синтаксические явления, как (см. карту северной диалектной зоны):
  1. Явления, выделяемые I пучком изоглосс:
    • Распространение безличных предложений с главным членом — страдательным причастием и объектом в форме винительного падежа: всю картошку съедено[6].
  2. Явления, выделяемые II пучком изоглосс:
    • Распространение конструкций, состоящих из инфинитива и прямого объекта при нём в форме именительного падежа единственного числа существительных женского рода с окончанием -а: копать картошка (реже встречается употребление прямого объекта в той же форме при спрягаемых формах глагола).
    • Распространение конструкций с повторяющимся словом да при однородных членах предложения: пропололи картошку да, свеклу да, лук да.
    • Сочетание предлога мимо с винительным падежом существительного: проехать мимо лес.
    • Употребление формы родительного падежа имени при главном члене, являющемся спрягаемой формой глагола: есть у нас таких песен[9].


В характеристику Вологодской группы говоров северного наречия входят такие синтаксические явления, как:
  • Употребление предлогов подле, возле в сочетании с винительным падежом имени: возле лес.
  • Употребление предлогов по-за, по-под, по-над в сочетании с формой дательного падежа имени: по-за селу, по-под крыше[10].


Помимо севернорусских говоров синтаксические отличия также нередко встречаются в говорах западной локализации: в говорах западной диалектной зоны, из них чаще в тех группах говоров, чьи ареалы примыкают к территории распространения белорусского языка.

Так, например, в характеристику западной диалектной зоны входят такие синтаксические явления, как (см. карту западной диалектной зоны):
  • Исключительное распространение конструкции с предлогом с или з в случаях типа приехал з города, вылез с ямы в соответствии конструкциям с предлогом из.
  • Употребление деепричастия в функции сказуемого: поезд ушовши[6].


В характеристику Западной группы говоров южного наречия входят такие синтаксические явления, как:
  • Употребление вопросительной частицы ти.
  • Распространение конструкции пойти в ягоды с объектно-целевым значением[11].


Словосочетание

Словосочетания в диалектах русского языка строятся по тем же моделям (согласование, управление, примыкание), что и в литературном языке. Основные диалектные различия отмечаются в форме подчинённого слова в модели управления[12]. Среди диалектных моделей словосочетаний встречаются как предложные, так и беспредложные модели[1].

Различия в смысловых отношениях

В данной группе синтаксических явлений в одних и тех же моделях словосочетаний возможно выражение различных смысловых отношений в разных русских диалектах.
  • Словосочетания с объектно-целевым значением.
  1. Помимо выражения во всех русских говорах и в литературном языке в глагольных словосочетаниях с существительным в винительном падеже и предлогом по пространственных и временных отношений в части русских говоров в этих словосочетаниях также могут быть выражены объектно-целевые отношения: сходи по корову (сходи за коровой), отправиться по соседку (отправиться за соседкой), пошёл по топор (пошёл за топором), пошёл по орехи (пошёл за орехами) и т. п.[13] Ареал данного явления занимает широкую полосу с северо-востока (Вологодская область) до юго-запада (Брянская область) территории русских говоров раннего формирования, включая большую часть севернорусских говоров, восточные среднерусские говоры и часть южнорусских говоров. Существительные в словосочетаниях объектно-целевого назначения с предлогом по могут быть ограничены категорией неодушевлённости в одних говорах, определённой семантической группой среди неодушевлённых существительных в других говорах (только названия, связанные с растительным миром) или единичными словами из этой группы в третьих говорах (только названия видов ягод и грибов)[~ 2][14]. Случаи употребления предлога по с винительным падежом неодушевлённых и одушевлённых существительных в конструкциях с целевым назначением входят в характеристику ареала I пучка северо-восточной диалектной зоны[15]. Данные словосочетания, в которые включался широкий круг существительных, были характерны для всех русских диалектов до XVII века.
  2. Как и конструкции с предлогом по глагольные словосочетания с существительным в винительном падеже и предлогом в выражают пространственные, временные, а также объектные отношения во всех русских говорах и в литературном языке, кроме этого они могут выражать в части говоров и объектно-целевые отношения: пойти в ягоды (пойти за ягодами), пойти в орехи (пойти за орехами) и т. п.[13] Ареал этого синтаксического явления примыкает к границам Белоруссии, охватывая к северу и востоку от них русские говоры, и к западу от них белорусские говоры. Распространение конструкции пойти в ягоды с объектно-целевым значением входит в языковую характеристику Западной[11], Верхне-Днепровской[17], Псковской и Гдовской групп говоров[18]. Круг слов, включаемых в конструкции с предлогом в ограничивается, как правило, названиями, связанными с растительным миром, чаще всего с названиями ягод и грибов; конструкции с другими существительными (он ушодчи в кони) встречаются редко. Данные словосочетания с объектно-целевым значением вероятнее всего являются в русских говорах инновацией[19].
  3. Для обозначения объекта, к которому направлено движение, возможно регулярное употребление существительных в форме родительного падежа с предлогом до: схожу до речки (схожу на речку), пошла до врача (пошла к врачу) и т. п. Данные конструкции характерны для ряда говоров западной локализации, включающих как южнорусские, так и среднерусские и севернорусские говоры[13][20].
  • Словосочетания с пространственным и временным значением.
  1. Употребление существительных в предложном (реже в винительном) падеже с предлогом о (об) в словосочетаниях, выражающих временные отношения: о маслянице блины пекли (блины пекли во время масленицы), о мае-то она дома будет (она будет дома в мае) и т. п. На территории распространения русских диалектов данное архаичное явление представлено разрозненными ареалами. В большинстве русских говоров и в литературном языке словосочетания с предлогом о выражают только объектные отношения[19]. Различные оттенки временной характеристики действия также могут передаваться словосочетаниями с существительным в родительном падеже с предлогами против (в значении накануне), сзаду, промежду (между), середь (среди): урожай против холодов собирают (урожай собирают до холодов) и т. п. Глагольные словосочетания, выражающие временные отношения, могут передаваться и при помощи существительных в форме дательного падежа с предлогом по: по всей ночи гулял (гулял всю ночь), по заре вставал (вставал на заре) и т. п.[20]
  2. Употребление существительных в винительном падеже с предлогом о (об) в словосочетаниях, выражающих пространственные отношения: живём о реку (живём рядом с рекой), о избу складено (сложено возле избы) и т. п. Данное предложное сочетание распространено в части говоров севернорусского наречия. Также как и в случае выражения временных отношений, конструкции с предлогом о, выражающие пространственные отношения, являются архаизмом[19].


Предложные словосочетания

К данной группе синтаксических явлений относятся модели словосочетаний, образуемые за счёт употребления предлогов в сочетании с существительными в одном значении, но в разных падежах, за счёт употребления предлогов, неизвестных в других диалектных объединениях и употребления одних предлогов в значении других предлогов.
  • Употребление предлогов мимо, возле, подле с существительными в винительном падеже в отличие от употребления этих предлогов с существительными в родительном падеже в литературном языке: проехал мимо лес, возле реку-то не ходите, сядь подле бабушку и т. п.[13] Данное явление, являющееся архаизмом, было свойственно древнерусскому языку, в котором предлоги возле, подле сочетались с родительным и винительным падежами, а предлог мимо с винительным падежом. В современных русских говорах это явление сохранилось в диалектных объединениях северной локализации[21]. Употребление предлогов подле, возле в сочетании с винительным падежом имени входит в языковую характеристику Вологодской[10] и Архангельской (Поморской) групп говоров, встречаясь также в говорах Кировской области, а употребление предлога мимо входит в характеристику ареала II пучка северной диалектной зоны[9].
  • Употребление предлогов, неизвестных литературному языку и другим говорам (данное явление основано на распространении предлогов, известных только в определённой группе говоров, и может расцениваться также как лексическое различие):
  1. Употребление в сочетании с существительными двойных предлогов — по-за, по-под, по-над: по-за селу, по-под крыше, по-над рекой и т. п. В конструкциях со значением направления движения существительное употребляется в винительном падеже — пройди по-за луг; в конструкциях со значением места действия употребляется существительное в творительном падеже в говорах южного наречия — не ходи по-под окошком, и преимущественно в дательном падеже в севернорусских говорах — лежат по-за гнезду и т. п. Все двойные предлоги, как правило, употребляются для передачи пространственных отношений, в случаях передачи иных конструкций употребляется только предлог по-за: по-за хлебом пошёл и т. п. Значением двойного предлога может являться как сумма двух его частей, так и только одна из этих частей (управление может быть обусловлено только первой или второй частями предлога). Данное явление, возможно, представляет собой инновацию, в письменных памятниках двойные предлоги встречаются только с XVII века[22]. Употребление двойных предлогов распространено в говорах Архангельской (Поморской) и Вологодской групп[10], в вятских говорах Кировской области, а также в пограничных с Украиной районах Курской, Белгородской и Воронежской областей (данное явление входит в языковую характеристику оскольских говоров[23]). Употребление двойных предлогов характерно для украинского языка и части говоров белорусского языка[22].
  2. Употребление в сочетании с существительными предлога обапол (обапола, обаполы) в значении около: обапол матери сидел, обапол Дону живём и т. п. Словосочетания с предлогом обапол встречаются в ряде говоров южнорусского наречия[20][24].
  3. Употребление в сочетании с существительными в форме родительного падежа предлога супротив (супроти, насупротив) для обозначения предмета, прямо перед которым находится кто-то или что-то: сидят молодые насупротив отца и матери и т. п.[20][25]
  • Употребление в сочетании с существительными предлогов с или з в значении с, из: вылезти с ямы (вылезти из ямы), выйти з леса (выйти из леса), сплести з верёвок (сплести из верёвок), идти с села (идти из села), уйти з утра (уйти с утра) и т. п.[13] Наличие словосочетаний с существительными с предлогами с или з в соответствии предлогу из характерно исключительно для говоров западной диалектной зоны (кроме селигеро-торжковских говоров)[6], наиболее распространёнными являются конструкции с предлогом с, употребление предлога з в пределах зоны встречается преимущественно в пограничных с Белоруссией районах Смоленской и Брянской областей. Наличие предлога з является характерной чертой украинского и белорусского языков. Данное явление, возможно, сформировалось вследствие как синтаксических, так и фонетических процессов[26].


Беспредложные словосочетания

Среди диалектных особенностей в строении конструкций беспредложных словосочетаний наиболее распространёнными и занимающими определённый компактный ареал являются случаи употребления переходных глаголов и прямого объекта в форме именительного падежа: копать картошка, косить трава, пасти кони, принести вода и т. п. Также отмечаются особенности в конструкциях беспредложных словосочетаний с существительными в форме дательного падежа и в форме родительного или винительного падежей с отличными от литературного языка и большинства говоров значениями.
  • Словосочетания с переходными глаголами и прямым объектом в форме именительного падежа единственного числа существительных женского рода с окончанием -а или окончанием на согласный при согласованном определении: пойду охапка вынести, он не знавши дорога пошёл и т. п.[27] Формы переходных глаголов в этих словосочетаниях включают инфинитивы, изъявительное, повелительное, сослагательное наклонение, деепричастия, часто в сочетании с наречием надо[28]. Основным ареалом распространения данных архаичных беспредложных словосочетаний являются говоры северной диалектной зоны, наиболее употребительны в них инфинитивные словосочетания (конструкции, состоящие из инфинитива и прямого объекта при нём в форме именительного падежа единственного числа существительных женского рода с окончанием -а), которые включены в языковую характеристику говоров ареала II пучка северной диалектной зоны[~ 3]. Употребление прямого объекта в этих говорах в той же форме при спрягаемых формах глагола является менее регулярным, чем употребление прямого объекта при инфинитиве[9]. Во всех остальных русских диалектах, прежде всего южной локализации, отмечаются только единичные случаи употребления предложения типа надо мука купить[28].
  • Словосочетания с переходными глаголами и прямым объектом в форме именительного падежа множественного числа одушевлённых существительных (чаще всего названий животных): козы доить пора, надо кони поить, старики жалеть надо и т. п.[27] Данное явление можно рассматривать и как морфологическое: выделение в категории одушевлённости названий лиц с формой родительного падежа на месте винительного и названий животных, для которых, как и для неодушевлённых предметов, употребляется одна форма именительного и винительного падежей. В случае, если существительное не выступает в качестве прямого объекта, употребляются словоформы типа охотиться на зайцев, сесть на коней и т. п. Данные словосочетания распространены в говорах западных районов Псковской, Смоленской и Брянской областей и в некоторых севернорусских говорах[29]. Указанное явление, вероятно, свидетельствует о продолжающемся процессе формирования категории одушевлённости / неодушевлённости в данных говорах[12].
  • Словосочетания с переходными глаголами и прямым объектом в форме именительного падежа единственного числа мужского рода одушевлённых существительных: надо бык купить и т. п. Отмечаются в редких среднерусских и севернорусских говорах[29].
  • Употребление словосочетаний с существительными в форме дательного падежа со значением принадлежности в отличие от литературного языка, в котором употребляются существительные в форме родительного падежа: вон хозяйка саду, идёт хозяин дому и т. п. Данные словосочетания встречаются в некоторых говорах как южнорусского, так и севернорусского наречий[12].
  • Употребление словосочетаний с существительными в форме родительного или винительного падежей, выражающих временное значение, в отличие от литературного языка, в котором употребляются существительные в форме творительного падежа: он был у нас того же лета (он был у нас тем же летом), зиму куда ж она ходит (куда же она ходит зимой) и т. п. Данные беспредложные словосочетания употребляются в некоторых севернорусских говорах[12].


Предложение

Простое предложение

Диалектные различия в составе структурных схем простого предложения характерны для односоставных предложений и таких двусоставных предложений, в которых сказуемое выражено неизменяемым словом (наречием, неизменяемой причастной или деепричастной формой). Диалектные структурные схемы простых предложений могут различаться по говорам лексико-грамматическим наполнением своих компонентов и семантическими возможностями образованных на их основе предложений[30].

В северо-западной части территории русских говоров раннего формирования значение состояния, являющегося результатом законченного ранее действия, последовательно выражается не только в страдательных, но и в действительных конструкциях (при помощи страдательных причастий и деепричастий). Употребляющиеся в перфектном значении краткие страдательные причастия и деепричастия в данных говорах свидетельствуют о формирующейся в их грамматическом строе категории перфекта. Сочетаниям кратких страдательных причастий и деепричастий с разными формами глагола быть, являющимся формами категории перфекта и выражающим следствие произошедшего действия, противостоят в системе глагола формы, обозначающим действие как процесс, не соотнося его с результатом[31].
  • Предложение с краткими страдательными причастиями.


Схемы предложений с краткими страдательными причастиями, оканчивающимися на -но, -то, -нось, -тось: куплено, пожито, забранось, одетось[27][32]. Причастия с глаголом быть в прошедшем времени выражают в этих предложениях состояние в прошлом, предшествующее моменту речи (молока было пролито), в будущем времени выражают состояние в будущем, следующим сразу после момента речи (молока будет пролито), в настоящем — состояние в момент речи со словоформой есть или нулевой формой служебного глагола (молока есть пролито, молока пролито)[33].

Причастия, образованные от переходных глаголов, в форме на -но, -то составляют структурную схему предложения (у них ещё не пахано) или являются частью двухкомпонентной схемы, сочетаясь в её составе с существительным, называющим предмет, который вызвал состояние, выражаемое причастием (на полу воды налито). Причастия, образованные от непереходных глаголов, в форме на -но, -то, -нось, -тось всегда составляют структурную схему предложения (с молодых дён пожито хорошо, у неё уж одетось). В составе структурной схемы предложения причастия в форме на -но, -то сочетаются в ряде говоров северной диалектной зоны с существительными в форме именительного и винительного падежей: мука у нас куплено, петун променяно на куру, избу уже заперто, чашку разбито и т. п., во всех русских говорах и в литературном языке сочетаются с существительными в форме родительного падежа: в саду малины насажено, в миску молока налито и т. п.[34]

Причастные предложения на основе однокомпонентной структурной схемы с формой на -но, -то, образованные от переходных глаголов (хорошо сказано), являются общерусскими; образованные от непереходных глаголов без постфикса -ся (из деревни уж уехано у них) отмечаются в северной диалектной зоне (за исключением широко распространённых причастий: велено, хожено и некоторых других); образованные от непереходных глаголов с постфиксом -ся (у кота уж на печку забранось) распространены на территории северного наречия в ареале, протянувшемся узкой полосой с севера на юг от Онежского озера до Рыбинского водохранилища[32][35]. Для севернорусских говоров характерны односоставные (безличные) предложения с причастиями на -но, -то (воля было дано, было кладено соха), двусоставные (картошка была сеяно, попрошено соседи были помочь) отмечаются главным образом в западных среднерусских и реже в западных севернорусских говорах[36].

В характеристику северной диалектной зоны (ареал I пучка, больший по территории) включено распространение безличных предложений с главным членом — страдательным причастием и объектом в форме винительного падежа: всю картошку съедено[6]; в характеристику северо-западной диалектной зоны[37] и западных среднерусских говоров[38] входит распространение страдательно-безличного оборота с субъектом действия, выраженным сочетанием предлога у с именем в родительном падеже единственного числа: у меня воды принесено, у меня прялку на пече положено, у ей на столе с тетрадками раскладенось и т. п. Для говоров северо-западной локализации характерна утрата конечного о в причастиях: люди уже собран, молоко пролит, чашка была разбит и т. п.[32]
  • Предложение с предикативными деепричастными формами.


Схемы предложений с предикативными деепричастными формами: тот поезд ушовши, яблоки уже поспевши, все посевы засохши и т. п.[27][32] В данных схемах при помощи деепричастий совершенного вида, образованных в основном от непереходных глаголов, выражается состояние предмета, вызванное предшествующим действием, как правило, самим же предметом: в прошлом (поезд был ушовши), в момент речи (поезд ушовши, поезд есть ушовши) и в будущем (поезд будет ушовши). Возможны случаи образования деепричастий от переходных глаголов, в которых выражается состояние предмета, вызванное предшествующим действием другого предмета: изба нескладно построивши, магазин будет закрымши и т. п.[~ 4] Деепричастные формы выступают в предложениях в функции сказуемого при подлежащем (кот наевши — вот и спит), но возможны и схемы типа: где ещё снежком покрыто, а где растаявши; да уж лежать надоевши и т. п.[39]

Употребление деепричастия в функции сказуемого: поезд ушовши входит в характеристику западной диалектной зоны[6]. Наиболее часто данные деепричастные формы встречаются в западных среднерусских говорах, в остальных говорах диалектной зоны их употребление в основном лексически ограничено[40].

Структурные схемы предложений с глаголом быть в сочетании с инфинитивом значимого глагола: быть дождю идти, быть опять завтра ехать, значит быть тому случиться и т. п., в которых передаётся значение долженствования, неизбежности, возможности[27]. Предложения с глаголом быть, сохранявшиеся в литературном языке до XVIII века, встречаются в настоящее время в говорах северо-запада (Псковская и Новгородская области) и юго-запада (Брянская и Орловская области) территории русских говоров раннего формирования[41].

Структурные схемы предложений с предикативными наречиями (надо, нужно, видно, слышно) в сочетании с существительным в именительном или винительным падежах: нам её саму / она сама надо, ребят / ребята издалека было слышно и т. п. Предложения с существительными или местоимениями в форме именительного падежа при предикативных наречиях (он надо, ложка надо) наряду с существительными или местоимениями в форме винительного падежа (его надо, ложку надо) распространены в северной диалектной зоне и в ряде западных южнорусских говоров, в остальных говорах отмечаются только формы типа его надо, ложку надо. Предложение с предикативными наречиями с существительным в именительном падеже в литературном языке употреблялись до XVIII века, с существительными в винительном падеже сохранились до настоящего времени в разговорном стиле (вместо них шире употребляются конструкции с краткими прилагательными типа ложка нужна (ложку надо), река видна (реку видно), крики были слышны (крики было слышно) и т. п.)[42].

Кроме выражения во всех русских говорах и в литературном языке в структурной схеме предложения, состоящей из существительного в родительном падеже и глагола в форме третьего лица единственного числа, признака, связанного главным образом с количеством (достаточность, недостаточность, изменение количества) (нам сахара хватит), в части говоров в этой же схеме могут быть выражены признаки, не связанные с количеством (наличие, появление, обнаружение, сохранение, движение и других): есть у нас ржи, есть и пшена; у нас зверья стало; ездило тут всякого народу; было у меня сыновей и т. п.[43] Чаще всего такие схемы предложения строятся с глаголами быть, бывать, существительные в них могут выступать в форме единственного числа (называющие предметы, которые могут быть сосчитаны или измерены, имеющие значение вещественное, собирательное или абстрактное) и в форме множественного числа. Данные схемы предложения распространены в говорах северного наречия и в западных среднерусских говорах. В характеристику ареала II пучка северной диалектной зоны включено распространение формы родительного падежа имени при главном члене, являющемся спрягаемой формой глагола: есть у нас таких песен[9]. Помимо существительных со значениями предметов, которые могут быть сосчитаны или измерены, в севернорусских говорах встречаются также существительные, обозначающие неделимые предметы: а отца-то у тебя есть? есть там моего телка? Предложения с существительным в родительном падеже и глаголом в форме третьего лица, выражающим понятия, связанные не только с количеством, были характерны для русского литературного языка до начала XIX века[44].
  • Употребление словоформы есть (е) в составе простых предложений без спрягаемого глагола — в двусоставных предложениях со сказуемым, выраженным существительным, прилагательным, местоимением, причастием, деепричастием, именным сочетанием, и в односоставных предложениях с главным членом, выраженным причастием и наречием: его жена есть секретарём, они богатые есть, дак ваш муж жив есть? церковь здесь сломана есть, а отец-то еговый есть из-под Костромы, вода на воды дом е, молока есть дано, у нас здесь красиво есть и т. п. Безглагольные предложения со словоформой есть встречаются в говорах северо-западной диалектной зоны, относительно часто такие схемы предложений встречаются в говорах Прионежья Ленинградской области на границе с Карелией и в говорах Псковской области на границе с Эстонией и Латвией, возможно, данное явление в этих говорах поддерживается влиянием подобных конструкций в прибалтийско-финских и балтийских языках.
  • Употребление словоформы есть в составе простых предложений с глаголом прошедшего времени, восходящее к древнерусскому перфекту: там всего есть наросло, а также в составе простых предложений с глаголом настоящего-будущего времени, возможно, развившееся по аналогии с безглагольными предложениями: так-то молчит всё боле есть; а потом у тебя сын е пойдёт учиться; може, есте не пустят и т. п. Предложения с глаголом прошедшего времени отмечаются в некоторых говорах северной диалектной зоны, предложения с глаголом настоящего-будущего времени известны в тех же говорах, в которых словоформы есть (е) употребляются в составе предложений без спрягаемого глагола. Предложения со словоформой есть тождественны по значению предложениям той же структуры без формы есть[27][45].
  • Употребление в ряде говоров со своими локальными особенностями или отсутствие, известной в литературном языке частицы то, применяемой для выделения отдельных слов[~ 5][48]. В соответствии частице то литературного языка в говорах северо-восточной локализации могут употребляться происходящие от форм указательного местоимения тътъ частицы от, та, то, ту, те, ти, ты[27][47]. Данные постпозитивные частицы в единственном числе именительного падежа различаются по родам: дом-от, гнездо-то, стена-та; в единственном числе винительного падежа женского рода употребляется частица ту: стену-ту; во множественном числе именительного падежа частицы по родам не различаются: дома-те, гнёзда-те, стены-те (в ряде говоров вместо частицы те употребляются частицы ты и ти); в остальных косвенных падежах единственного и множественного числа обычно употребляется частица то[49]. Наличие согласуемых постпозитивных частиц входит в характеристику северного наречия на основе многочленных соответственных явлений[50] (в говорах Ладого-Тихвинской группы во множественном числе выступает частица ты[51]). Также употребление согласуемых постпозитивных частиц является характерной чертой Владимирско-Поволжской группы говоров[52]. Как в севернорусских, так и во владимирско-поволжских говорах, распространение согласуемых частиц в западных частях их территорий становится нерегулярным, сменяясь обобщённой частицей то. Для некоторых среднерусских и восточных южнорусских говоров характерно стремление к созвучию гласных в окончании существительного и частицы, не зависящее от его рода, числа и падежа: в избу-ту, сахару-ту; без соли-ти, на печи-ты и т. п. Для западных среднерусских говоров, среднерусских говоров в районе Москвы и центральных южнорусских говоров характерно употребление обобщённой частицы то. Говорам, распространённым в русско-белорусском и русско-украинском пограничье, частица то или другие усилительно-выделительные постпозитивные частицы неизвестны[53][54].
  • Наряду с известными литературному языку и всем говорам предложений с сочетаниями отрицательной частицы не с отрицательными местоимениями и наречиями (никто не знал), в ряде говоров распространены предложения без отрицательной частицы не: никто знал, ничто ему и сказано, никуды меня возьмут и т. п. Отрицательные предложения без частицы не, представляющие собой архаичное явление, известное в памятниках письменности с древних времён до XVIII века, сохранились в говорах северной диалектной зоны[49].


Сложное предложение

В строении схем сложных предложений число различий между диалектами русского языка невелико, большинство явлений синтаксиса сложного предложения — общее для всех говоров, в то же время отличия диалектного языка и просторечия от литературной разговорной речи значительны.

Среди явлений, общих для всех диалектов и отсутствующих в разговорной речи литературного языка, отмечаются:
  • Наличие сложных предложений с союзом потому: а ноне-то, может, дома коровы, потому дождь идёт и т. п.[43]
  • Наличие сложных предложений, начинающихся придаточным определительным с относительным словом какой, который: какие с наседкою, так энти дикие и т. п.[43]
  • Наличие сложных предложений с сочетанием признаков сочинительных и подчинительных конструкций: из какого дома брат вышел, и такой же мы построили и т. п.
  • Менее дифференцированное, чем в литературном языке, употребление подчинительных союзов, дополнительная функция союза как — условная функция (ты поедешь на праздник? — как тихо, а ветер — дак ни за что), причинная функция (немного надо народу, как уже набрано), причинная функция союза что (ему надо ходить, да вот не пускаю, что грязно)[55].


Состав сочинительных и подчинительных союзов, который можно отнести также и к лексическим явлениям, отмечается в русских говорах следующими диалектными различиями:
  • Употребление условного союза буде (буде отцу, да матери жениховым люба девка, дак не спрашивают жениха), встречающегося в говорах севернорусского наречия[56].
  • Употребление условного союза лели (ели, лель) (лели ты корову не купишь, я с тобой жить не буду), встречающегося в некоторых говорах южнорусского наречия.
  • Употребление условного союза коли, распространённого в севернорусских говорах[57][58].
  • Употребление условного союза ежели (ежли), распространённого в говорах южнорусского наречия[57].
  • Употребление разделительного союза буде (буде затоплять печь, буде рано), известного в некоторых севернорусских говорах[56].
  • Употребление разделительного союза ни, нись (несь) (ни домой-то идти, ни не ходить; несь делает она, несь не делает — не поймёшь), распространённого в ряде говоров севернорусского наречия.
  • Употребление разделительного союза ино (нино) (нино она на свекольник, нино к тебе шла даве; ино ваша собака гавкает, ино не), известного в некоторых южнорусских говорах.
  • Употребление разделительных союзов ти, чи (продал бы ти быка, ти тёлку; чи хочешь, чи не хочешь, а робить надо и т. п.), распространённых в говорах районов, пограничных с Белоруссией и Украиной[59].
  • Употребление разделительного союза али в южнорусских и среднерусских говорах[57].
  • Употребление разделительного союза ли в севернорусских говорах[57].


Ряд союзов и союзных слов, широко распространённых на всей территории русского диалектного языка, различаются по частоте их употребления в тех или иных говорах, к их числу относятся:
  • Употребление союзных слов который и какой, в севернорусских говорах чаще встречается слово который, в южнорусских — какой.
  • Употребление временных союзов как и когда, в севернорусских говорах чаще встречается союз как (эту икону в монастыри купила, как нарушался монастырь), в южнорусских — когда.
  • Употребление соединительных и противительных союзов да, и, а, в севернорусских говорах чаще встречается союз да (прялка-то есть, да ноне не пряду), в южнорусских — и и а[60]. В характеристику северной диалектной зоны входит явление распространения конструкций с повторяющимся словом да при однородных членах предложения: пропололи картошку да, свеклу да, лук да[9].


Употребление служебного слова дак (дык, дък), заключающего собой сложное предложение: крышу крыть надо, бежит дак; потом гребём граблями, подсохнет дак[57]. Чаще всего заключительное слово дак выражает причинные отношения. Помимо функции особого служебного форманта слово дак также может выступать в роли союза или усилительно-выделительной частицы. Служебное слово дак, широко распространённое в говорах севернорусского наречия, является новообразованием, возникшим, возможно, под влиянием тюркских или финно-угорских языков[60].

Состояние синтаксической системы в современных диалектах

Синтаксический строй современных диалектов русского языка постепенно разрушается под влиянием как литературного языка (обучение в школе, печатные издания, телевидение и др.), так и в процессе взаимодействия диалектов друг с другом, с сильным влиянием тех диалектов, в которых употребляются общерусские синтаксические элементы: сужается территория распространения диалектных синтаксических конструкций, снижается частота их употребления, происходит вытеснение диалектных конструкций конструкциями литературного языка. В отличие от других языковых уровней русских диалектов (фонетики, морфологии, лексики), черты которых также со временем исчезают, диалектные особенности синтаксиса утрачиваются несколько быстрее.

Примером постепенного разрушения диалектных синтаксических элементов может служить конструкция с предлогом для (пошёл для ржи), отмечаемая диалектологами в начале XX века в севернорусских и восточных среднерусских говорах, которая выражала широкий круг значений, включая сложность какого-либо приобретения. Первым изменением на стадии происходившего на протяжении XX века разрушения конструкции, зафиксированным диалектологами, был процесс десемантизации словосочетаний с для, сближение со значением предлога насчёт, появление случаев совместного употребления предлогов в одном словосочетании (пошёл насчёт для ржи). В дальнейшем фиксировались утрата специфического значения и сведение его к объектно-целевому значению. В конечном итоге словосочетание с для постепенно вытеснялось другими конструкциями (пошёл по рожь, пошёл за рожью) и, вероятно, исчезло окончательно.

При наличии общей тенденции к утрате диалектных особенностей, характер этого процесса неодинаков как для разных говоров, так и для разных синтаксических конструкций. Особенности в одних говорах могут разрушаться быстрее, чем те же особенности в других говорах, одни синтаксические конструкции могут быть более устойчивыми, чем другие[61].

См. также

Примечания

Комментарии
  1. Употребление синтаксических структур в литературном языке может быть присуще как всем его стилистическим разновидностям, так и ограничено стилистическими рамками, например, разговорным стилем.
  2. Словосочетания пойти по ягоды, пойти по грибы, пойти по воду характерны для литературного языка, употребление которых может быть стилистически ограничено; словосочетание пойти по воду известно большинству диалектов русского языка.
  3. Помимо говоров ареала II пучка северной диалектной зоны конструкции, состоящие из инфинитива и прямого объекта при нём в форме именительного падежа единственного числа существительных женского рода с окончанием -а, известны также в ряде говоров в районе Гдова по реке Плюссе.
  4. Регулярное употребление схем предложений с деепричастиями, образованными от переходных глаголов, в которых выражается состояние предмета, вызванное предшествующим действием другого предмета, отмечается в селигеро-торжковских говорах в районе озера Селигер.
  5. Основной функцией изменяемой постпозитивной частицы является подчёркивание, выделение того или иного слова (или слов) в высказывании, сближающей её с функцией просодических средств в русском литературном языке. В работах диалектологов начала XX века («Лекции по истории русского языка» А. И. Соболевского, «Синтаксис русского языка» А. А. Шахматова и других) постпозитивные частицы русских диалектов сопоставлялись с постпозитивным артиклем в болгарском языке (данная точка зрения присутствует и в работах современных исследователей («The postpositive Particle -то of Northern Russian Dialects, compared with Permic Languagen (Komi Zyryan)» — Leinonen M., 1998, «Zur Frage nach der Herkunft der sog. postponierten Partikel in den nordrussischen Dialekten» — Stadnik-Holzer E., 2006), которые отводят постпозитивной частице роль артикля с экспрессивным значением, объединяя в ней функции и определённости, и экспрессивности); одним из первых, кто наиболее точно обосновал соответствие диалектных согласуемых постпозитивных частиц, сочетающихся со всеми частями речи, частице то в русском литературном языке, был А. М. Селищев («О языке современной деревни», 1939).


Источники
  1. 1 2 Русская диалектология, 1989, с. 127.
  2. Русская диалектология, 1989, с. 145—146.
  3. Русская диалектология, 1989, с. 143—145.
  4. 1 2 Захарова, Орлова, 2004, с. 86.
  5. 1 2 Русская диалектология, 1989, с. 205.
  6. 1 2 3 4 5 Захарова, Орлова, 2004, с. 85.
  7. 1 2 Захарова, Орлова, 2004, с. 84.
  8. Язык русской деревни. Диалектологический атлас. — О диалектном членении русского языка: наречия и диалектные зоны. Дата обращения: 28 января 2012. Архивировано 5 марта 2012 года.
  9. 1 2 3 4 5 Захарова, Орлова, 2004, с. 87.
  10. 1 2 3 Захарова, Орлова, 2004, с. 113.
  11. 1 2 3 Захарова, Орлова, 2004, с. 124.
  12. 1 2 3 4 Мочалова, 2008, с. 57.
  13. 1 2 3 4 5 Русские, 1999, с. 88.
  14. Русская диалектология, 1989, с. 132—133.
  15. Захарова, Орлова, 2004, с. 93.
  16. 1 2 3 Русская диалектология, 1989, с. 131.
  17. Захарова, Орлова, 2004, с. 128.
  18. Захарова, Орлова, 2004, с. 147.
  19. 1 2 3 Русская диалектология, 1989, с. 134.
  20. 1 2 3 4 Мочалова, 2008, с. 58.
  21. Русская диалектология, 1989, с. 128.
  22. 1 2 Русская диалектология, 1989, с. 128—129.
  23. 1 2 Захарова, Орлова, 2004, с. 139.
  24. Обапол — статья из Толкового словаря живого великорусского языка В. И. Даля (Дата обращения: 28 января 2012)
  25. Супроти — статья из Толкового словаря живого великорусского языка В. И. Даля (Дата обращения: 28 января 2012)
  26. Русская диалектология, 1989, с. 129—130.
  27. 1 2 3 4 5 6 7 Русские, 1999, с. 89.
  28. 1 2 Русская диалектология, 1989, с. 130—132.
  29. 1 2 Русская диалектология, 1989, с. 132.
  30. Русская диалектология, 1989, с. 134—135.
  31. Русская диалектология, 1989, с. 140—141.
  32. 1 2 3 4 5 6 Язык русской деревни. Диалектологический атлас. — Карта 24. Перфект в русских говорах. Дата обращения: 28 января 2012. Архивировано 21 января 2012 года.
  33. Русская диалектология, 1989, с. 137.
  34. Русская диалектология, 1989, с. 137—138.
  35. Русская диалектология, 1989, с. 138—139.
  36. Русская диалектология, 1989, с. 138.
  37. Захарова, Орлова, 2004, с. 89.
  38. Захарова, Орлова, 2004, с. 143.
  39. Русская диалектология, 1989, с. 139—140.
  40. Русская диалектология, 1989, с. 139.
  41. Русская диалектология, 1989, с. 135.
  42. Русская диалектология, 1989, с. 135—136.
  43. 1 2 3 Мочалова, 2008, с. 59.
  44. Русская диалектология, 1989, с. 136—137.
  45. Русская диалектология, 1989, с. 141—142.
  46. Русская диалектология, 1989, с. 142—143.
  47. 1 2 3 Язык русской деревни. Диалектологический атлас. — Карта 25. Изменяемая частица -то в русских говорах. Дата обращения: 28 января 2012. Архивировано 20 января 2012 года.
  48. Касаткина Р. Ф. Ещё раз о статусе изменяемой частицы -то в русских говорах // Исследования по славянской диалектологии. №13. Славянские диалекты в ситуации языкового контакта (в прошлом и настоящем) / Отв. ред. Л. Э. Калнынь. — М.: Институт славяноведения РАН, 2008. — С. 18—30. — ISBN 978-5-7576-0217-2.
  49. 1 2 Русская диалектология, 1989, с. 143.
  50. Захарова, Орлова, 2004, с. 77.
  51. Захарова, Орлова, 2004, с. 110.
  52. Захарова, Орлова, 2004, с. 154.
  53. ДАРЯ, 2005, Карта 12. Постпозитивные частицы, восходящие к местоимению *тъ, при именах..
  54. Мочалова, 2008, с. 78.
  55. Русская диалектология, 1989, с. 144.
  56. 1 2 Буде — статья из Толкового словаря живого великорусского языка В. И. Даля (Дата обращения: 28 января 2012)
  57. 1 2 3 4 5 Мочалова, 2008, с. 60.
  58. Коли — статья из Толкового словаря живого великорусского языка В. И. Даля (Дата обращения: 28 января 2012)
  59. Русская диалектология, 1989, с. 144—145.
  60. 1 2 Русская диалектология, 1989, с. 145.
  61. Русская диалектология, 1989, с. 146—148.


Литература
  6. Касаткин Л. Л. Русские диалекты. Диалектный язык // Русские. Монография Института этнологии и антропологии РАН. — М.: Наука, 1999. (Дата обращения: 28 января 2012)
Downgrade Counter