Китайские идиомы весьма сильно различаются между собой, и потому рассматриваются большинством языковедов как самостоятельная языковая ветвь, состоящая из отдельных, хотя и родственных между собой, языковых и/или диалектных групп[3][6].
Большинство из них записывается китайскими иероглифами, которые, однако, неодинаковы в разных странах, где широко используются китайские языки.
В России под словосочетанием «китайский язык» (в том числе в образовательных программах) чаще всего имеется в виду севернокитайский язык и/или его стандартные варианты такие как в КНР — путунхуа, на Тайване — гоюй, в юго-восточной Азии (в частности в Сингапуре) — хуаюй, основанные на пекинском диалекте севернокитайского языка.
Здесь и далее термины, написанные иероглифами, даны в формате «традиционные иероглифы [упрощённые иероглифы]» (там, где написание различается)
Самоназвание
Китайские идиомы в целом называют «китайский язык; китайское письмо» (). Этот термин наиболее употребителен и нейтрален. Хотя у него может присутствовать коннотация «письменного языка» (), он также используется и для обозначения устной речи. В КНР и на Тайване он неформально может использоваться для обозначения только севернокитайского языка, что противопоставляется, например, «тайваньскому языку» ( []) и другим китайским идиомам, однако официально такое использование не приветствуется. В Гонконге и Макао же, напротив, понятие «китайский язык» () обозначает прежде всего (устный) кантонский язык, в отличие от севернокитайского.
Термин «язык хань; ханьская речь» ( []) часто используется в КНР в контексте преподавания китайского (севернокитайского языка) иностранцам или этническим меньшинствам. У этого термина есть коннотация «устного языка» ( []), однако он также используется и для обозначения письменного — например, в термине «древнекитайский язык» ( []), который ныне доступен только в письменной форме.
Термин «язык хуа» ( []) также обозначает только севернокитайский, используется официально в странах Юго-Восточной Азии: Сингапуре, Малайзии, Индонезии и т. д. На Тайване этот термин используется вместо «национальный язык» ( []) в контексте преподавания севернокитайского иностранцам или для различения с другими официально признанными языками, включая тайваньский язык и язык хакка.
Термин «язык хань; ханьское письмо» ( []) нечасто используется в современном Китае, но распространён в Японии и Корее применительно к классическому китайскому языку (камбуну и ханмуну, соответственно). Так, в Японии словари с классического китайского на японский будут называться кан-ва (), в то время как словари с современных китайских языков (прежде всего севернокитайского) на японский называются тю-нити ().
Вопрос «язык или диалект»
Для китайских идиомов остро стоит вопрос об отнесении их к единому «китайскому языку» или группе родственных «китайских» или «синитических» языков.
Аргументы в пользу термина «китайские языки» включают[8][9][10][11]:
китайские языки не взаимопонятны друг с другом, они отличаются на всех уровнях: в фонетике, лексике и грамматике;
китайские языки начали расходиться более тысячи лет назад (примерно в то же время латынь распалась на романские языки); они не образуют континуума — между ними существуют сравнительно чёткие языковые границы, особенно между севернокитайским и южнокитайскими языками;
китайские языки имеют различные письменные традиции, складывавшиеся уже в позднем Средневековье — обычно они используют китайские иероглифы, однако текст на одном из китайских языков не будет совпадать с тем же текстом на другом китайском, как и, например, на японском;
китайские языки воспринимаются как «языки» ( []) самими китайцами, термин «диалект» () же для них используется лишь в некоторых лингвистических трудах в КНР, политически мотивирован и калькирован с западной терминологии; кроме того, носители разных китайских языков имеют разные культуры и идентичности, их объединение в «ханьцев» является поздним искусственным конструктом.
Аргументы в пользу термина «китайские диалекты» включают[8][9][12][13]:
китайские диалекты бытуют на территории единой страны — Китая, и среди людей одной этнической группы — ханьцев, которые имеют общую культуру и долгую историю совместного проживания;
китайские диалекты записываются китайскими иероглифами — логографическим письмом, которое позволяет сгладить фонетические различия между ними: один иероглиф записывает одну морфему, имеющую одинаковое значение независимо от того, как она произносится;
китайские диалекты не имеют официального статуса ни в одной стране (за исключением тайваньского языка и языка хакка со статусом «национальных» в частично признанной Китайской республике (Тайвань)), в настоящее время все государства с китайским в качестве официального языка используют в делопроизводстве общий язык, основанный на пекинском диалекте.
Ныне в самом Китае различные китайские идиомы в обиходе, в СМИ и даже в региональных законодательных актах часто называют «языками» ( []). Например, используются названия[8]:
Эти термины регулярно используются в контрасте с названиями других языков, и даже с севернокитайским, к которому применяют термин «китайский, ханьский язык» [], например:
Когда кто-то празднует день рождения, мы поем "С днём рождения!" на пяти языках: китайском, английском, уйгурском, казахском, кантонском.
Про-партийный лингвист Ли Цзя из университета Ухани, уроженец Ляонина, в своей статье 2018 года указывал на преобладание таких терминов для идиомов Южного Китая и призывал бороться с ними законодательно. По его словам, такая практика показывает «изъяны в преподавании языковой идеологии», потворствует «распространению тайваньского сепаратизма на восточные прибрежные регионы» (на Тайване термин «язык» является официальным для языка хокло (тайваньского) и языка хакка)[8].
В научных публикациях в КНР может использоваться как термин «язык», так и «диалект». «Языковой атлас Китая» (издания 1987 и 2012 годов) называет крупные группы идиомов (кантонский, у, хакка и другие) «языками» ( []), при этом классифицируя их как «китайские диалекты» ( [])[15].
До XX века граница между терминами «язык» и «диалект» была не совсем чёткой как в Европе, так и в Китае. Эти термины могли использоваться взаимозаменяемо: так, в Китае «Институт иностранных (европейских) языков» в Ухани назывался , буквально «Училище диалектов» (в 1922 году он был преобразован в Уханьский университет)[8]. Часто под термином «диалект» подразумевался любой локальный, не государственный идиом, независимо от лингвистической классификации: например, во Франции «местными диалектами», или «патуа» считались как родственный французскому окситанский язык, так и кельтский бретонский язык (сейчас же такое употребление слова «диалект» считается уничижительным).
Схожая терминология применялась европейцами и для Китая, «китайским языком» в строгом смысле считался классический китайский (мёртвый книжный язык, исключительно письменный, аналогичный латыни в Европе), тогда как устные языки именовались «диалектами», которые обычно назывались в честь крупных городов, вокруг которых они бытовали: так, кантонский язык (юэ) назывался Cantonese (в честь Кантона); язык хокло назывался Amoy (в честь Амоя); восточноминьский язык назывался Hokchew (от Фучжоу); северный вариант севернокитайского назывался Peking dialect (в честь Пекина) и отличался от «придворного наречия» (the Court dialect) — лингва-франка дельты реки Янцзы, также относящегося к севернокитайскому[16][17].
В СССР дунганский язык, фактически являющийся диалектом севернокитайского с высокой степенью взаимопонятности, считался самостоятельным языком по политическим причинам (ср. такую же ситуацию с молдавским и румынским языками; урду и хинди; фарси, дари и таджикским, и т. д.).
Чтобы избежать использования слов «язык» и «диалект» в современных научных работах могут использоваться другие, менее однозначные термины: идиом, тополект, регионалект, языковая разновидность и т. д.[9][19]
Распространение
Идиомы, относимые к китайским, распространены главным образом в КНР и на Тайване. На этих идиомах также говорят в китайской диаспоре: в странах Юго-Восточной Азии (Сингапур, Малайзия, Индонезия, Филиппины и т. д.) традиционно бытуют миньские языки, прежде всего хокло, тогда как в чайнатауны Северной Америки (США и Канада) в основном мигрировали носители кантонского языка[15].
Этнически носителей китайских идиомов относят к ханьцам, и наоборот, «ханьцами» принято считать только этносы, говорящие на китайских языках. Так, чжуаны, более тысячи лет развивавшиеся в лоне китайской культуры, во время формирования понятия «ханьцы» в XX веке сами относили себя к ним, но официально в КНР были выделены в отдельное национальное меньшинство из-за того, что говорили на языке тай-кадайской группы[20].
В России, согласно переписи 2010 года, 70 722 (0,05 %) человек указали владение «китайским языком» (без уточнения), 502 человека указали владение дунганским языком, 8 человек — кантонским.
В 1980-е китайский лингвист Ли Жун выделил язык цзинь ( []), который до этого объединяли с севернокитайским.
В конце XX века были описаны группы идиомов, чья классификация затруднена: они распространены на сравнительно небольших территориях, но значительно различаются как внутри себя, как и от соседних им языков. К таким группам относятся:
В отличие от вышеперечисленных языков, преимущественно произошедших из среднекитайского, миньские языки и язык бай происходят напрямую от древнекитайского, отделившись от него примерно во II—I веках до н. э. В то же время язык бай могут не относить к китайским по социолингвистическим причинами (народ бай в КНР официально признан этническим меньшинством, в отличие от носителей миньских языков). В некоторых классификациях язык бай могут относить к «синитическим языкам», но не «китайским языкам» (в остальном эти термины синонимичны)[23].
Классификация «Атласа языков Китая», выделяющая десять групп (языков), хотя и принята многими лингвистами, до сих пор остаётся спорной[22][24]. Расхождения обычно вызывает классификация ряда идиомов на стыке арелов. Так, в языке сян выделяют «старосянский» и «новосянский» — первый имеет общие черты с языком у, последний крайне близок севернокитайскому, но имеет общий субстрат со «старосянским»[25]. «Пинхуа» разделяют на северный и южный — последний испытал сильное влияние кантонского и близок к нему структурно, при этом даже наннинский кантонский слабо взаимопонятен с наннинским пинхуа, хотя более взаимопонятен со стандартным кантонским[26].
Письменность
Китайские языки записываются главным образом китайскими иероглифами. Подавляющее большинство из них — фоноидеограммы, состоящие из части, подсказывающей смысл («семантика» или «детерминатива») и части, подсказывающей чтение («фонетика»).
Значительное число иероглифов употребляются чисто фонетически, то есть не подразумевая свой изначальный смысл. Часто так записываются служебные и просторечные слова, для которых трудно подобрать «свой» иероглиф. Например:
в севернокитайском частица принадлежности de записывается по созвучию иероглифом d «яркий»;
в кантонском частица принадлежности ge записывается иероглифом , образованном из gei (буквально: «уже») с добавленным элементом «рот; устный», указывающим на фонетическое заимствование;
в севернокитайском частица отрицания mi записывается по созвучию иероглифом m «тонуть»;
в хокло слово k-chui «милый» записывается по созвучию сочетанием [] (из k «старый» и []chui «шило»);
в языке у слово laq-he «быть (где-то), находиться» записывается по созвучию сочетанием (из laq «острый (о вкусе)» и he «море»);
в древнекитайском слово /*/ «он, его» записывается по созвучию иероглифом , изначально изображавшим корзину и записывавшим слово /*k/ «корзина» (ныне пишется , с в качестве фонетика и семантиком «бамбук»)
Китайские иероглифы по-разному стандартизированы в разных странах. В КНР используются «упрощённые иероглифы», в Японии — «новый стиль иероглифов». Варианты, используемые в других регионах, называют «традиционными» (в советской и российской терминологии их часто называют «полными»), однако они также не полностью совпадают друг с другом из-за разницы в типографических традициях. В КНР для традиционных иероглифов официально приняты «новые формы иероглифов», похожие начертания используются в Гонконге. «Ортодоксальные» варианты из словаря императора Канси 18-го века ныне используются только в ханча в Южной Корее. Традиционные иероглифы на Тайване слегка отличаются как от корейских, так и от гонконгских. В прошлом свои формы упрощения существовали в Сингапуре, но ныне они приведены в соответствие упрощению КНР. В конце 1970-х — начале 1980-х в КНР была сделана попытка ещё больше упростить иероглифы, в конечном итоге провалившаяся[27].
Традиционное направление письма — сверху вниз столбцами справа налево (крайне редко — наоборот). В 20-м веке распространилось горизонтальное письмо слева направо, как в латинице. Традиционное вертикальное письмо в современных текстах продолжает использоваться на Тайване, преимущественно в художественной литературе.
Книжные и просторечные чтения
В китайских языках один иероглиф может иметь несколько чтений. В ряде случаев это происходит из-за омографии — разные, несвязанные друг с другом слова записываются одним и тем же иероглифом. В других случаях оба чтения являются родственными дублетами, их называют «книжными» и «просторечными». Более всего это явление свойственно миньским языкам, в последние века оно распространяется в периферийных диалектах севернокитайского и языке у.
Книжное и просторечное чтения могут быть взаимозаменяемыми, либо же употребляться в разных наборах слов. Просторечные чтения используются в повседневной лексике, часто — в конкретных значениях, тогда как книжные используются в формальной лексике или в абстрактных значениях. Например, в севернокитайском иероглиф [] имеет просторечное чтение gi «давать; для (предлог)» и книжное j «предоставлять» (часто в сочетаниях: []jy «предоставлять», []bj «(военное) пополнять, снабжать», []jyng «снабжение, провиант»).
Иногда к просторечным также относят чтения, подобранные для иероглифа по смыслу: например, в хокло иероглиф «мясо» имеет чтения jiok (из среднекитайского), hek (из протоминьского) и bah (из неизвестного некитайского языка) — последние два называют «просторечными». Такое же явление есть в японском языке, где «собственное» китайское чтение иероглифа называется онъёми, тогда как японское чтение, для которого иероглиф подобран по смыслу, называют кунъёми.
История
Древнекитайский период
Древнекитайский относится к сино-тибетским языкам. Произошедшие от него языки составляют одну из основных ветвей это семьи, наряду с тибето-бирманскими. Древнекитайский — самый ранний из зафиксированных в этой семье[21].
Древнейшие памятники китайского письма — гадательные надписи на панцирях черепах и бычьих лопатках — относятся к 13 веку до н. э. С 11—8 веков до н. э. сохранились надписи на ритуальных бронзовых сосудах. Их язык определённо является предком для современных китайских, однако их прочтение представляет трудности — обычно это короткие однотипные тексты, значительную долю в которых составляют имена собственные. Многие иероглифы в этих текстах, будучи изначально логографическими, используются не в своём «изначальном» значении, а чисто фонетически, для близких по произношению слов. В этот период также были написаны фрагменты книг из «конфуцианского Пятикнижия», в том числе большая часть «Канона стихов». Рифмы, используемые в последнем, служат важным источником для реконструкции древнекитайского произношения[28][30].
В 7—3 веках до н. э. появились надписи на дощечках из дерева и бамбука. В этот период создавались крупные тексты, составляющие основной корпус древнекитайской классики, такие как «Аналекты Конфуция», «Канон о пути и добродетели», «Мэнцзы» и другие. Из-за недолговечности материалов, а также циньских кампаний против конфуцианства («сожжение книг и погребение книжников»), многие тексты были полностью утеряны, лишь некоторые были сохранены в канонических передачах[21].
«Среднекитайской» называют фонетическую систему, описанную в классических средневековых словарях-рифмовниках, таких как словарь «Разграничение рифм» () 601 года н. э., основанном на ещё более ранних словарях, ныне утерянных. Его переработанные версии, словари «Дополнение к рифмам» () и «Собрание рифм» (), были составлены в начале XI века. Согласно наиболее распространённой точке зрения, эти средневековые словари не отражали реальное произношение какого-то конкретного диалекта среднекитайского, но представляли усреднённое, стандартизированное чтение иероглифов в говорах Южных и Северных династий V—VI веков н. э. Стандарт был необходим для декламации конфуцианской классики — уже в поздний древнекитайский период было замечено, что некоторые фрагменты «Канона стихов» перестали рифмоваться[21][33].
Классические словари описывают в среднекитайском 36 инициалей и более чем полторы сотни финалей. В отличие от древнекитайского, среднекитайский был тоновым языком. Схожая тоновая система была в кадайских, хмонг-мьенских и вьетских языках — все они также имеют общие черты в грамматике. Хотя они не являются родственными, эти языки образуют языковой союз[21].
Несмотря на то, что классические словари пользовались авторитетом, в Средние Века продолжали происходить языковые изменения. В эпоху Тан диалект Чанъаня пришёл на смену языку бывшей столицы Цзянькана в качестве престижного. В книге «Чтения и смыслы всех сутр» () 807 года этот «новый» язык назывался выговором Цинь, тогда как «старый» язык неодобрительно назывался выговором царства У — позднее эта терминология была заимствована японскими учёными, словом го-он (; японское го в севернокитайском читается у) был назван более ранний слой сино-японских чтений, привнесённый в Японию из Северного Китая корейскими буддийскими монахами[12][34][35].
В миньских языках (в «просторечном» их слое) отсутствуют некоторые фонетические изменения, произошедшие в позднем древнекитайском и среднекитайском. Фрагментарно такие же черты находят в кантонском и хакка. Так называемый «протоминьский» или «древнеюжнокитайский» язык, частичный предок современных миньских, отделился от остального древнекитайского примерно в 2—1 века до н. э., в эпоху Западная Хань, когда древние вьетские государства нынешнего южного Китая были завоёваны императором У и заселены носителями древнекитайского[21][36][37].
Новокитайский период
До XX-го века основным письменным языком в Восточной Азии был классический китайский, основанный на древнекитайском языке конфуцианской классики. Разговорный же язык быстро изменялся, уже во времена империй Тан и Сун (7-13 века нашей эры) язык фольклорных сказаний и буддистских проповедей отличался от книжного. С точки зрения конфуцианцев, классический китайский был единственным «правильным» письменным языком, разговорные же языки не нуждались в своей письменной форме. Появление письма для устных языков было обычно связано с влиянием извне: монголов и чжурчженей в Северном Китае или буддистов в Южном Китае и Корее, позднее также христианских миссионеров[38][39].
Точный период обособления современных китайских языков, помимо миньских, установить трудно, вероятнее всего они начали распадаться к концу первого тысячелетия нашей эры.
В 14—17 веках, в эпоху империи Мин, разговорные языки стали всё чаще использоваться на письме. Произведения на разговорных языках использовались в «низкой» развлекательной литературе, обычно такой, которую предполагалось исполнять вслух: в разного рода песенниках, операх, в прямой речи в романах. Значительная часть разговорных произведений писалась на позднеимперском койне, основанном на южном диалекте севернокитайского языка (часто он условно называется «нанкинским», однако насчёт его происхождения существуют разные версии). Во многих произведениях, написанных в дельте реки Янцзы, заметно влияние языка у[38][40][41].
В царстве Корё в 14 веке были составлены книги «Ногольдэ» ( «Почтенный китаец») и «Пак Тхонса» ( «Толмач Пак»), учебники севернокитайского для корейских купцов и дипломатов. Ныне они сохранились в более поздних переработках, которые, как и западные работы 18—19 веков, различают в севернокитайском «придворное наречие» или выговор мандаринов (the Court dialect) и разговорный диалект Пекина. В 16 веке собственная письменность, хангыль, появилась для самого корейского языка. По теории, выдвинутой Гэри Ледьярдом, хангыль происходит от письма Пагба-ламы, бывшего официальным в Монгольской империи Юань для всех её языков, включая старомандаринский[42][43].
Отдельные иероглифы кантонского языка, бытовавшие в локальной переписке, упоминаются в различных глоссариях и заметках с эпохи Мин: []lai «последний» (изначально «последний ребёнок»), muh «не иметь», []san «запирать», lt «отваливаться», n «самка животного» и т. д. Самое раннее из найденных цельных произведений на кантонском — «Повесть о бумаге, украшенной цветами» ( []), написанная в 16 веке. Она, как и другие ранние романы, относится к написанным полу-прозаическим языком песенникам — мукъюсю, «книгам деревянной рыбы» («деревянной рыбой» называется перкуссионный музыкальный инструмент, принесённый в регион буддистами). Позднее на кантонском стали издавать народные песни намъям ( «южные напевы») и лунчау ( [] «песни драконьих лодок»). В 19-м веке статус литературы на кантонском стремились поднять «Кантонские романсы» ( []) литератора Чиу Чиюна () и эпиграммы на исторические темы дипломата и поэта Лиу Яньтоу ()[38].
Миньское письмо впервые обнаруживается уже в эпоху Тан. В сатирическом стихотворении «Плачь по ребёнку» ( []) VIII века употреблены сугубо миньские слова ki «ребёнок», []ni-p «отец». Полноценные произведения на южноминьских языках сохранились с XVI века, самое ранее — переиздание 1566 года «Повести о личи и зеркале» ( []). Также на языке хокло с XVII века писались песенники ( koa--chheh), выработавшие устойчивую орфографическую традицию. Испанские миссионеры на Филиппинах активно изучали язык хокло, на котором говорили прибывшие из Фуцзяни иммигранты-санглеи, и в XVI—XVII веках составили его первые грамматики[44][45].
В XVII—XVIII веках разговорные языки всё чаще становились объектами лингвистического изучения. Сами их носители начали составлять словари-рифмовники, такие как «Постижение свода звуков» ( Li-im biu-ng) для хокло, составленный около 1800 года, «Введение в категории рифм» ( Fnwhn chyut’yiu) 1782 года для кантонского, «Восьмизвучие Цейка и Лина» ( Chk-Lng bik-ng) 18-го века для восточноминьского, или словарь «Дополнение к своду иероглифов» () 1666 года, обнаруживающий влияние языка у[45][46].
Современный период
В конце XIX — начале XX веков левые интеллектуалы в Китае, такие, как Лу Синь, Ху Ши, Чэнь Хэнчжэ, Чэнь Дусю и другие стремились реформировать письменный язык, отказаться от классического китайского в пользу просторечия (байхуа []) и следовать принципу «как говорю, так и пишу» (). Изначально это движение поощряло письмо на всех китайских языках: так, Лу Синь и Ху Ши крайне хорошо отзывались о повести «Житие цветов Шанхая» (), написанной на языке у. Кроме того, в начале XX века популярность обрели «Истинное лицо чиновничества» () и «Девятихвостая черепаха» (), также написанные на у. Тем не менее впоследствии под байхуа стало пониматься лишь письмо на стандартизированном варианте севернокитайского языка[10][21][47][48].
В ранние годы Китайской Республики был проведён ряд языковых реформ. Было разработано «официальное» произношение — сначала оно было полностью искусственным, с элементами как пекинского, так и старого «нанкинского» придворного наречия севернокитайского, однако затем, в 1932 году, оно было полностью основано на пекинском. «Национальный язык» ( []), разработанный в Китайской Республике, в КНР был переименован в путунхуа[49][50].
В 1982 году политика по распространению путунхуа была занесена в конституцию КНР, использование местных языков (как китайских, так и иных) в управлении, образовании и СМИ было ограничено. Например, для выхода телеканалов на спутниковое вещание требуется полный переход на путунхуа. В 2011 году попытка сократить вещание на кантонском в Гуанчжоу вызвала масштабные протесты[англ.]. Большие преференции получает контент на близких к путунхуа северовосточных диалектах севернокитайского языка, тогда как уже юго-западные его диалекты, распространённые в Сычуане и Чунцине, встречают препоны[51][52].
В городах, ставших главными объектами «политики по распространению путунхуа» (Наннин, Фучжоу и т. д.), а также претерпевших большой наплыв мигрантов (Сямынь, Ханчжоу, Шанхай и т. д.) процент владеющих местными языками стремительно падает, особенно среди молодёжи. С другой стороны, этот процесс осложняется другими факторами: большая часть мигрантов, прибывающих из сельских регионов и говорящих на севернокитайском, принадлежит к «плавающей популяции» — они склонны оставлять свои семьи в родных провинциях, их оседание в месте работы административными методами осложнено. Экономическое неравенство между развитым побережьем, говорящим на южнокитайских языках, и менее богатыми мандариноговорящими западом и севером, а также массовая миграция оттуда на восток в короткий промежуток времени вызывают социальные трения, усиливают региональную идентичность и запрос на сохранение местных китайских языков[8][53][54].
Школьное образование в КНР полностью переведено на севернокитайский, в некоторых школах использование учениками родных языков даже между уроками дисциплинарно наказывается. В то же время, в отдельных городах, таких как Сямынь, местные власти вводят программы по поддержке местных языков, включая культурные фестивали и школьные факультативы. Согласно некоторым исследованиям, локальные языки в КНР в условиях агрессивного продвижения севернокитайского выстраивают с ним единую систему: в некоторых случаях складывается ситуация, где дети воспринимают путунхуа как «формальный» и «учтивый» язык и говорят на нём со старшими, вырастая же, переходят на местный язык, воспринимая его как «неформальный» и «взрослый»[55][56].
Жёсткая политика по продвижению севернокитайского проводилась Гоминьданом на Тайване в годы военного положения (1949—1987). После демократизации власти Демократической Прогрессивной партии, напротив, стремятся поддерживать местные языки, прежде всего тайваньский (хокло), родной для 70 % тайваньских семей. Эта языковая политика рассматривается как важный элемент тайваньского национализма и движения за независимость Тайваня[57].
В Сингапуре с 1960-х проводится политика по продвижению севернокитайского языка и подавлению иных китайских языков, прежде всего хокло, которым до внедрения этой политики владело 80 % сингапурцев китайского происхождения, из них для половины он был родным языком. К настоящему времени на своих исторических языках говорят в быту лишь 11,8 % сингапурских китайцев, при этом число говорящих на севернокитайском в Сингапуре также стало падать — его основным соперником стал английский[58][59][60].
Фонетика
В китайской фонетике принято делить слог на инициаль и финаль (в последнюю также включают тон). Финаль, в свою очередь, может иметь медиаль: глайд -w- или -j-, и терминаль: носовую -m, -n, - или смычную -p, -t, -k, - (в разных языках допустим разный набор терминалей).
Из-за фонетической разнородности китайские языки сильно варьируются в числе слогов. Примерное количество зафиксированных слогов (то есть реально используемых, не теоретических комбинаций) с учётом тонов составляет[61]:
в языке хокло (амойский диалект) — около 2250 слогов
Здесь и далее среднекитайские чтения приведены в нотации Бакстера и реконструкции Ван Ли (последняя — в [квадратных] или /косых/ скобках), если не указано иное
В большинстве китайских языков (и некоторых соседних некитайских, вроде корейского) согласные различаются по придыханию: /p/ и /p/, /t/ и /t/, /k/ и /k/ и т. д. Во многих современных транскрипционных системах для языков, где нет звонких согласных, включая севернокитайские пиньинь и палладицу, кантонский ютпхин, новую романизацию корейского и т. д. символы для глухих (p, t, k, c и т. д.) обозначают придыхательные согласные, символы для звонких (b, d, g, z и т. д.) — глухие непридыхательные.
Судьба древних звонких согласных — один из основных классификационных признаков. Они имелись в среднекитайском языке, ныне сохранились только в языке у, старосянском и в японских чтениях го-он[62][63]. В большинстве китайских языков историческая звонкость влияет на тон слога (сообщает ему «светлый» тон, см. ниже). В языках, где звонкие исчезли, они имеют разные рефлексы[15]:
в севернокитайском и кантонском они перешли в придыхательные в «ровном тоне» , но в непридыхательные в остальных тонах
в языках хакка и гань — в придыхательные, независимо от тона
в хокло и вьетнамском — в непридыхательные, независимо от тона
Звонкие согласные также есть в хокло и японских чтениях кан-он, но их происхождение иное: они появились из-за деназализации носовых m-, n-, ng- и т. д.[63] Схожая деназализация ограниченно протекает сейчас в корейском языке. С другой стороны, в корейском носовой n- склонен полностью выпадать в начале слова (но не в середине), а инициаль ng- начала исчезать ещё в среднекорейском.
иероглиф
среднекит.
кант.
хакка
с.-кит.
у
хокло
японский
кор.
вьет.
Гонконг
Мяоли
Пекин
Шанхай
Амой
го-он
кан-он
Сеул
Ханой
[] «ворота»
mwon
mhn
mn
mn
men
bn
mon
bon
mun
mn
[mun]
[mun]
[mun]
[mn]
[mn]
[bun]
[m]
[b]
[mun]~[bun]
[mon]
«заблуждаться»
mej
mih
m
m
mi
b
mai
bei
mi
m
[miei]
[mi]
[mi]
[mi]
[mi]
[be]
[mai]
[be]
[mi]~[bi]
[me]
«пять»
ngu
gh
g
w
ng
g
go
o
ng
[uX]
[]
[]
[u]
[]
[]
[o]~[o]
[o]
[u]
[] «смысл»
ngje
yih
ngi
y
gni
g
gi
ui
ngha
[eH]
[ji]
[i]
[i]
[i]
[i]
[i]~[i]
[i]
[i]
«и»
nyi
yh
y
r
gher
l
ni
ji
i
nhi
[]
[ji]
[i]
[]
[l]
[li]
[i]
[di]
[i]
[i]
«женщина»
nrjo
nuih
g
n
gniu
l
nyo
jo
yeo, nyeo
n
[noX]
[ny]
[]
[ny]
[y]
[lu]
[o]
[do]
[j], []
[n]
В среднекитайском языке существовали согласные tr, trh, dr (реконструируются как ретрофлексные//, //, // или альвеолопалатальные//, //, //). В большинстве китайских языков они перешли в аффрикаты вроде /t/ или /t/, тогда как в миньских, японском и корейском они перешли во взрывные вроде /t/ (в последних двух упомянутых языках они могли также палатализоваться в /t/ и т. п., но позднее и уже по их внутренним причинам). Это отражено в заимствованиях, означающих «чай» в западных языках: слова вроде русского чай происходят из не-миньских китайских языков (с.-кит. ch, кант. chh), тогда как английское tea и схожие формы происходят от чтения этого слова в языке хокло (t).
Наличие в языке ретрофлексных//, /t/, /t/ — также важный классификационный признак. Они более характерны для севернокитайского языка, особенно его северных диалектов, где различаются ряды // — //. В отличие от него, в стандартном кантонском языке (но не некоторых его диалектах) эти ряды слились в /s/, хотя ещё в начале прошлого века кантонский также различал // (ср. транскрипции в западных языках: Tsim Sha Tsui, Chiang Kai-shek[c], Fat-shan и т. д.).
иероглиф
среднекит.
кант.
хакка
с.-кит.
у
хокло
японский
кор.
вьет.
Гонконг
Мяоли
Пекин
Шанхай
Амой
го-он
кан-он
Сеул
Ханой
[] «служебное слово»
tsjang
jung
ching
jing
cin
chiong
s
sh
jang
tng
[tsa]
[t]
[tio]
[ti]
[ti]
[ti]
[so]
[o]
[ta]
[t]
[] «натягивать»
trjang
jung
chng
zhng
tsn
tiong
ch
jang
trng
[a]
[t]
[tso]
[]
[ts]
[ti]
[to]
[ta]
[t]
«взаимно»
sjang
sung
sing
xing
shin
siong
s
sh
sang
tng
[sa]
[s]
[io]
[i]
[i]
[i]
[so]
[o]
[sa]
[t]
[] «рана»
syang
sung
sng
shng
son
siong
sh
sang
thng
[a]
[s]
[so]
[]
[s]
[i]
[o]
[sa]
[t]
Во многих китайских языках произошла палатализация велярных (например, /ki-/ > /ti-/), в том числе почти во всех диалектах севернокитайского, языков у, сян и гань, а также в северном хакка. Этот процесс проходил постепенно в разных местах, ещё в XIX веке в нанкинском севернокитайском /ki-/ сохранялось, что отражалось в топонимах в европейских языках: Пекин, Нанкин и т. п.
иероглиф
среднекит.
кант.
хакка
с.-кит.
у
хокло
японский
кор.
вьет.
Гонконг
Мяоли
Пекин
Шанхай
Амой
го-он
кан-он
Сеул
Ханой
«столица»
kjaeng
gng
kn
jng
cn
keng
ky
kei
kyeong
kinh
[k]
[k]
[kin]
[ti]
[tin]
[ki]
[ko]
[ke]
[kj]
[k]
«эссенция»
tsjeng
jng
chn
jng
cn
cheng
sh
sei
jeong
tinh
[ts]
[ts]
[tin]
[ti]
[tin]
[ti]
[o]
[se]
[t]
[t]
[] «узел»
ket
git
kiet
ji
ciq
kiat
kechi
ketsu
kyeol
kt
[kiet]
[kit]
[kiet]
[ti]
[ti]
[kit]
[keti]
[kets]
[kj]
[ket]
[] «отрезок»
tset
jit
chiet
ji
ciq
chiat
sechi
setsu
jeol
tt
[tsiet]
[tsit]
[tiet]
[ti]
[ti]
[tit]
[seti]
[sets]
[t]
[tet]
Финали
Для многих языков (включая севернокитайский, у, сян, хакка) характерна финаль, обозначаемая в синологической транскрипции как //. Она произносится как гласная [] (как русская ы) или как слоговой согласный[z]. В южнокитайских языках финаль может образовывать сонорный слоговой согласный: //, /m/.
В большинстве современных языков, за исключение «просторечного» слоя миньских, а также некитайских японского и корейского, древние губные согласные (/p/, /p/, /b/, в некоторых языках также /m/) распались на два ряда в зависимости от финали: перед древними финалями с медиалью /-j-/ и огублением они перешли в губно-зубные (вроде /f/, /v/ и т. п.).
иероглиф
среднекит.
кант.
хакка
с.-кит.
у
хокло
японский
кор.
вьет.
Гонконг
Мяоли
Пекин
Шанхай
Амой
го-он
кан-он
Сеул
Ханой
книж.
прост.
«муж»
pju
f
f
f
f
hu
po
fu
bu
phu
[pu]
[fu]
[fu]
[fu]
[fu]
[hu]
[p]
[]
[pu]
[fu]
«вечер»
pu
bu
p
b
p
po
fu
ho
po
b
[pu]
[pou]
[pu]
[pu]
[pu]
/p/
[]
[ho]
[po]
[o]
«комната»
bjang
fhng
fng
fng
vaon
hng
png
b
h
bang
phng
[bwa]
[f]
[fo]
[f]
[v]
[h]
[pa]
[bo]
[ho]
[pa]
[fawm]
«бок»
bang
phng
phng
png
baon
png
b
h
bang
bng
[b]
[p]
[po]
[p]
[b]
/p/
[bo]
[ho]
[pa]
[a]
[] «десять тысяч»
mjon
maahn
van
wn
ve
bn
mon
ban
man
vn
[mwnH]
[man]
[van]
[wn]
[ve]
/ban/
[m]
[b]
[man]
[van]
«медленный»
maen
maahn
man
mn
me
bn
man
ban
man
mn
[manH]
[man]
[man]
[mn]
[me]
/ban/
[m]
[b]
[man]
[man]
В большинстве современных языков слились среднекитайские финали -je, -ij, -i и -jj, при этом во многих языках они получили два рефлекса: один, как /~/ во многих китайских или /a/ в корейском, используется после фрикативных инициалей (/s-/, /ts-/ и т. п.), другой, обычно /i/, после остальных. В отдельных случаях они различаются, наиболее часто и последовательно — в просторечном слое в миньских языках.
иероглиф
среднекит.
кант.
хакка
с.-кит.
у
хокло
японский
кор.
вьет.
Гонконг
Мяоли
Пекин
Шанхай
Амой
го-он
кан-он
Сеул
Ханой
книж.
прост.
«посылать»
kje
gei
ki
j
ci
k
ki
ki
gi
k
[keH]
[kei]
[ki]
[ti]
[ti]
[ki]
[kia]
[ki]
[ki]
[ki]
[] «ехать верхом»
gje
kh
kh
q
ji
kh
khi
gi
ki
gi
k
[e]
[k]
[ki]
[ti]
[di]
[ki]
[kia]
[i]~[i]
[ki]
[ki]
[ki]
«выгода»
lij
leih
li
l
li
l
li
ri
ri, i
li
[liH]
[lei]
[li]
[li]
[li]
[li]
[lai]
[i]
[i], [i]
[lj]
[] «лев»
srij
s
s
sh
s
su
sai
shi
sa
s
[i]
[si]
[s]
[]
[sz]
[su]
[sai]
[i]
[sa]
[s]
«использовать»
sri
si, s
s
sh
sy
s
si
shi
sa
s
[X]
[si], [si]
[s]
[]
[sz]
[su]
[sai]
[i]
[sa]
[s]
«похожий»
zi
chh
s
s
zy
s
si
ji
shi
sa
t
[zX]
[tsi]
[s]
[s]
[zz]
[su]
[sai]
[di]
[i]
[sa]
[t]
[] «воздух»
khjj
hei
hi
q
chi
kh
khi
ke
ki
gi
kh
[kiH]
[hei]
[hi]
[ti]
[ti]
[ki]
[kui]
[ke]
[ki]
[ki]
[xi]
[] «механизм»
kjj
gi
k
j
c
ki
kui
ke
ki
gi
ki
[ki]
[kei]
[ki]
[ti]
[ti]
[ki]
[kui]
[ke]
[ki]
[ki]
[ki]
В традиционной фонетике финали на смычные-p, -t, -k описываются как аллофоны финалей на носовые -m, -n, ng в так называемом «входящем тоне». Исход входящего тона — ещё один важный критерий в классификации современных языков:
Конечные -p, -t, -k сохранились в южнокитайских языках — например, в кантонском, хакка, гань, в «книжном» слое в хокло, а также в не-китайских языках: корейском и вьетнамском.
В японском языке, не допускающем закрытые слоги, конечные -p, -t, -k перешли в -fu, -tsu/-chi, -ku/-ki соответственно, при этом конечный -fu (в древнеяпонском произносился как -pu) позднее переходит в -u и сливается с предшествующей гласной (например, gapu > gafu > gau > g, kipu > kifu > kiu > ky, и т. п.).
В некоторых языках наблюдается слияние конечных смычных, обычно в паре с носовыми. Например, в чаошаньском из конечных согласных есть только губные -m/-p и велярные -ng/-k, тогда как зубные -n/-t исчезли (перешли в -ng/-k).
В других языках конечные -p, -t, -k перешли в гортанную смычку[-], например, в «просторечном» слое в хокло, в языке у, в отдельных диалектах севернокитайского — юго-восточном (нанкинском) и цзинь.
Конечные смычные полностью исчезли в большинстве диалектов севернокитайского и языке сян. В некоторых идиомах они продолжают различаться с помощью отдельного тона, но, например, в пекинском севернокитайском они перераспределяются и получают один из не-входящих тонов, причём иногда (после бывших глухих инициалей) тон, который они получат, непредсказуем.
Тоны
Все современные китайские языки являются тоновыми. Тоны (контуры высоты голоса) в них играют смыслоразличительную роль.
Тоны впервые возникли в среднекитайский период, средневековые словари выделяют четыре тона: «ровный» (), «восходящий» (), «уходящий» () и «входящий» (). Эти названия не являются описательными, они служат лишь иллюстрирующими тоны мнемониками (слово «ровный» имеет ровный тон, слово «входить» имеет входящий тон, и т. д.). В современных языках эти четыре тона затем разделились на две категории: «тёмные» () тоны после древних глухих инициалей и «светлые» () — после звонких.
В стандартном севернокитайском обычно выделяют четыре фонематических тона. Также в нём есть так называемый «нейтральный» тон, произношение которого зависит от тона предыдущего слога. Кроме того, в севернокитайском есть несложные тоновые сандхи, например, losh «мышь» произносится [lau u] (то есть как losh); ydng «непременно» произносится [i ti] (как ydng); []kxuji «учёный» в быстрой речи произносится [k y ti], и т. д.
Тоны в стандартном севернокитайском
основные тоны
sh []
sh []
sh []
sh []
нейтральный тон
после zhshi [ ]
после lingshi [li ]
после bnshi [pn ]
после gshi [ku ]
В стандартном кантонском языке есть шесть фонематических тонов. Тоны в слогах на -p, -t, -k имеют те же тоновые контуры, что и в обычных, однако по историческим причинам их могут считать отдельно (тогда насчитывая 9 тонов). В кантонском нет тоновых сандхи, но ограниченно используется словообразование тоном: thng «сахар», но tng «конфета»; chaat «тереть, чистить», но chat «щётка» и т. д.
Тоны в стандартном кантонском
обычные слоги
слоги на -p, -t, -k
высокие тоны
ym [jm]
ym [jm]
yam [jm]
yt [jt]
yat [jt]
низкие тоны
yhm [jm]
yhm [jm]
yahm [jm]
yaht [jt]
В языке хокло число фонематических тонов в большинстве диалектов составляет пять, однако для него традиционно применяется система из 8 тонов (при этом почти ни один диалект не различает все восемь, те или иные тоны сливаются в своих контурах). В хокло есть умеренно сложные тоновые сандхи: в интонационном отрезке изменяется каждый тон, кроме последнего. Имеется нейтральный тон, однако в хокло, в отличие от севернокитайского, у нейтрального тона фиксированный контур, не зависящий от тона предыдущего слога.
Тоны в амойском диалекте языка хокло
kun [kun]
kn [kun]
kn [kun]
kut [kut]
kn [kun]
kn (в амойском совпадает с kn)
kn [kun]
kut [kut]
В шанхайском диалекте языка у есть пять тонов. Из-за того, что тоны в нём привязаны к другим фонетическим аспектам («тёмные» тоны сочетаются только с глухими инициалями, «светлые» — только со звонкими; «входящие» тоны используются только в слогах на [-]), некоторые анализы шанхайского сокращают число его фонематических тонов до двух. В языке у крайне сложные тоновые сандхи. Различают сандхи с левой вершиной (в отдельных словах) и с правой вершиной (в словосочетаниях). Например, слово []tsnkoq «Китай» состоит из слогов tsn /tso/ и []koq /ko/, а целиком произносится /tso ko/. Словосочетание []macieu «покупать вино» состоит из []ma /ma/ и cieu /ti/, вместе произносится /ma ti/. В некоторых случаях тип сандхи влияет на смысл: []tshaumi может функционировать и как слово /ts mi/ «жареная лапша», и как словосочетание /ts mi/ «жарить лапшу».
Изолированные тоны в шанхайском диалекте языка у
обычные слоги
слоги на -q []
после глухих
s [] [sz]
sy [sz]
seq [] [s]
после звонких
zy [] [zz]
zeq [z]
Грамматика
Китайский синтаксис характеризуется номинативным строем, относительно фиксированным порядком слов: определение всегда предшествует определяемому, чем бы оно (определение) ни выражалось: от одного слова до целого предложения. Обстоятельства, выраженные наречиями степени и т. п., ставятся перед глаголом; так называемые «дополнения» (времени, результата) обычно следуют за глаголом.
Аффиксы немногочисленны, иногда факультативны, носят агглютинативный характер. Агглютинация не служит выражению отношений между словами, и строй языка остаётся преимущественно изолирующим. Китайские языки имеют развитую систему сложных предложений, образуемых союзным и бессоюзным сочинением и подчинением.
Число и счётные слова
В китайских языках отсутствует категорияграмматического числа. С существительными активно используются классификаторы (также называемые счётными словами), обычно после числительных и указательных местоимений, а также в удвоении со значением «каждый»[64][65][66].
[шанхайский]
[
]
geq
tsaq
bi-jieu
это
CL
мяч
«этот мяч»
[хокло]
[
]
cht
ki
pit
один
CL
кисть
«одна кисть»
[кантонский]
[
]
go
go
yhn
CL
CL
человек
«каждый человек»
С небольшим набором слов, в основном с личными местоимениями, используются суффиксы множественного числа: кант. -deih, с.-кит. []-men, хакка -tu, хокло -n, шанх. la и т. д.
Базовые личные местоимения
язык
«я»
«ты»
«он»
«мы»
«вы»
«они»
севернокитайский
w
n
t
[]w-men
[]n-men
[]t-men
кантонский
ngh
nih
kuih
ngh-deih
nih-deih
kuih-deih
хокло
ga
l
i
gon
ln
in
хакка
ngi
ng
k
ngi-tu
g-tu
k-tu
шанхайский
ngu
[]non
yi
aq-la
[]non-la, na
yi-la
В севернокитайском []-men может использоваться не только с местоимениями, но и с простыми существительными, обозначающими людей: []pngyu-men «друзья», []xushng-men «ученики» и т. п. В других языках такое употребление нехарактерно, например, в кантонском здесь скорее будет использовано общее счётное слово для нескольких объектов: d-phngyuh, []d-hohksang.
Выражение принадлежности
Принадлежность выражается посессивными частицами: кант. ge, с.-кит. de, хокло и т. д.
[севернокитайский]
[
]
t
de
sh
[кантонский]
[
]
kuih
ge
sy
[хокло]
i
chheh
он
POS
книга
«его книга»
В кантонском языке принадлежность конкретных предметов выражается также с помощью соответствующих классификаторов. Пример выше, хотя он и грамматически корректен, в речи на самом деле скорее будет выглядеть так[65]:
Посессивные частицы могут использоваться и после целого предложения, превращая его в определение[64][65][67]:
[севернокитайский]
[
]
w
b
rnsh
de
rn
[хокло]
[
]
ga
m
pat
lng
[кантонский]
[
]
ngh
mh
sk
ge
yhn
я
NEG
знать
POS
человек
«человек, с которым я не знаком»
Глаголы-связки
Базовым глаголом-связкой «быть (чем-то или кем-то)» в китайских языках является (с.-кит. sh, хокло s, шанх. zy) или (кант. haih, хакка he).
[севернокитайский]
[
]
t
sh
shi
[хокло]
[
]
i
s
si-lng
[кантонский]
[
]
kuih
haih
bngo
он
COP
кто
«Кто он?»
Как связка со значением «быть, существовать, иметься» используется (с.-кит. yu, кант. yuh, хокло , шанх. yeu и т. д.). Связки в значении «быть (где-то), находиться» сильно различаются в разных языках:
с.-кит. zi, хакка chhai
кант. hi, диал. хакка hi
хокло t
диал. кант. []hung
шанх. laq
Глагольные виды и дополнения
В китайских языках отсутствует категория времени глагола, но имеются системы глагольных видов, которые могут выражаться послеглагольными частицами, предглагольными наречиями, или модальными частицами в конце предложения.
В миньских языках и языке у видовая система не так развита. Частицы laq, laq-he в шанхайском и leh, t-leh в хокло могут обозначать продолженный вид (перед глаголом) или перфект (после глагола). В первом случае эти частицы сочетаются с глаголами, обозначающими длительные действия, во втором — однократные[64][66].
[хокло]
[
]
i
leh
thak-chheh
он
PROG
читать
«Он (сейчас) читает.»
[хокло]
[
]
ch
--leh
kng
сидеть
PERF
говорить
«говорить сидя»
Широко используются дополнения («комплементы») результата и направления, представляющие собой другие глаголы и прилагательные, описывающие, каким образом протекает основное действие[64][65][67]:
[севернокитайский]
[
]
ch
-bo
«наесться»
[кантонский]
[
]
nm
-chut
«придумать; выдумать»
[севернокитайский]
shu
-zho
«уснуть»
[хокло]
chiah
-m
-tioh
«ошибочно съесть; не то съесть»
[хокло]
khi
--kh-li
«вставать; подниматься»
[кантонский]
heui
-dk
dou
«дойти»
Служебные глаголы
В китайских языках активно используются модальные глаголы. Будущее время может выражаться глаголами со значением «уметь» (с.-кит. yo, кант. yiu, хокло beh, хакка oi и т. д.) — обычно говоря об «объективных» фактах и в отдалённом будущем — или глаголами со значением «хотеть» (с.-кит. hu, кант. wih, хокло , хакка hiu и т. д.) — говоря о «субъективных» фактах в близком будущем[64].
Предлоги обычно являются грамматикализованными глаголами. В англоязычных работах предлоги могут называть термином coverb, что иногда переводят на русский как «соглагол». Основное значение в них часто ещё просматривается, что влияет на порядок слов — в нём должен соблюдаться принцип временной последовательности[68].
[севернокитайский]
[
]
dwi
zu
huch
cng
bshdn
do
niyu
q
kn
t
de
jijie
Дэвид
сидеть
поезд
следовать
Бостон
достигнуть
Нью-Йорк
пойти
увидеть
он
POS
сестра
«Дэвид приехал в Нью-Йорк из Бостона на поезде чтобы увидеться с сестрой»
В южнокитайских языках страдательный залог склонен маркироваться предлогом с буквальным значением «давать»: шанх. []peq, кант. bi, хакка pn, хокло h и т.д (тот же предлог часто вводит побудительный залог). В севернокитайском в таком значении обычно используются предлоги с буквальным значением «прилегать; сближаться» в южных его диалектах (как zhu [tso] в Сычуане или i [ai] в Гуанси) или «звать; просить» в северных ( jio или []rng)[26].
Порядок слов при глаголе «давать» — одно из часто упоминаемых различий между севернокитайским («давать [кому] [что]») и южнокитайскими («давать [что] [кому]»)[26].
[кантонский]
[
]
ngh
bi
yt
bn
sy
kuih
я
давать
один
CL
книга
он
[севернокитайский]
[
]
w
gi
t
y
bn
sh
я
давать
он
один
CL
книга
«Я дал ему книгу»
Прилагательные
Прилагательные часто описывают как подвид глаголов: они могут принимать видовые частицы, не требуют глагола-связки. При этом в отличие от иных глаголов, прилагательные в обычных предложениях требуют наречия степени, хотя бы условного, как слова с буквальным значением «очень» в примерах ниже[64][65][67].
[кантонский]
[
]
kuih
hu
leng
[севернокитайский]
t
hn
pioling
[хокло]
i
chin
si
она
очень
красивый
«Она красивая»
Китайские языки сильно различаются по части конструкций сравнения. Существуют три основных типа[26]:
1) с дополнением («комплементом») с буквальным значением «превосходить», как в кантонском []-gwo:
[кантонский]
[
]
kuih
leng
-gwo
nih
она
красивый
превосходить
ты
«Она красивее тебя»
2) с предлогом с буквальным значением «сопоставлять, сравнивать», как в севернокитайском b:
[севернокитайский]
t
b
n
pioling
она
сравнивать
ты
красивый
«Она красивее тебя»
3) с наречием «более» перед прилагательным, как в хокло []khah (объект сравнения может располагаться сразу после прилагательного, либо же выноситься вперёд с помощью предлога p)[64][69]:
[хокло]
[
]
i
khah
si
l
она
более
красивый
ты
[хокло]
[
]
i
p
l
khah
si
она
сравнивать
ты
более
красивый
«Она красивее тебя»
Наречия обычно располагаются перед глаголом, хотя в кантонском существует небольшой набор постглагольных наречий, сложившийся, вероятно под влиением тай-кадайских или хмонг-мьенских языков[26].
[кантонский]
nih
heui
sn
/m
pai
ko:n/
[чжуанский (тай-кадайские)]
/kau
mu
te/
[язык буну (хмонг-мьенские)]
ты
идти
предшествующий
«Ты иди первым»
Структура «тема—рема»
Китайские языки относятся к топиковым, то есть тема высказывания может выноситься вперёд, тогда как рема может представлять собой самостоятельное подпредложение[65][67].
[севернокитайский]
[
]
zh
ji
fngun
fw
hn
ho
это
CL
ресторан
обслуживание
очень
хороший
«В этом ресторане хорошее обслуживание»
[кантонский]
[
]
n
d
yh
muh
yhn
sk
ge
это
COL
вещь
отсутствовать
человек
знать
POS
«Этого никто не знает.»
К топиковым языкам относятся также соседние восточноазиатские: японский, корейский, малайский и т. д. В классическом китайском для выделения темы могла использоваться частица tsyae, однако она не была так распространена, как wa в японском или neun в корейском.
[классический китайский]
nyo
hjuw
hjwang
tsyae
pjit
syej
nyi
huw
nyin
[среднекитайский]
если
существовать
государь
TOP
необходимо
поколение
и
после
добродетель
«Если появится [истинный] государь, то потребуется поколение, чтобы утвердилась добродетель» (из «Аналектов Конфуция»)
Лексика
Морфема, как правило, односложна. Часть старых односложных слов синтаксически не самостоятельны — они употребляются лишь как компоненты сложных и производных слов. В современных языках доминируют двусложные (двуморфемные) слова. По мере развития терминологии увеличивается число более чем двусложных слов[70].
Книжному языку характерны четырёхсложные идиомы ( []), часто взятые из классической литературы и присутствующие также в некитайских языках синосферы: японском (ёдзи-дзюкуго), корейском (ханча-соно) и т. д.
[
]
hu
lng
din
jng
[севернокитайский]
waahk
lhng
dm
jng
[кантонский]
i
lng
tim
cheng
[хокло]
ga
ry
ten
sei
[японский]
hwa
ryung
jeom
jeong
[корейский]
ha
long
im
tnh
[вьетнамский]
«Рисуя дракона, добавить зрачки» (образно — делать последние штрихи)
В просторечии распространены иносказания-недоговорки ( []), зачастую специфичные для конкретного языка или региона. Типичная недоговорка состоит из двух частей, в первой содержится иносказание или загадка, во второй — её раскрытие, часто с элементом каламбура.
——
[кантонский]
[
]
kuh seuhng du luhng chh,
—
hh f
«пролил чай с моста
—
речка горькая»
hh f «речка горькая» звучит как hhf «зачем горевать? какая разница?». Идиома означает, что о произошедшем не надо беспокоиться.
——
[севернокитайский]
[
]
zh bji zho jngz,
—
lwi b sh rn
«Чжу Бацзе смотрит в зеркало
—
и так, и так не человек»
Чжу Бацзе — антропоморфная свинья в фольклоре. Идиома описывает ситуацию, когда человек будет осуждаем в любом случае, независимо от его действий.
Заимствования
Заимствования из других языков появляются ещё в древнекитайский период.
Транскрипции ниже даны со среднекитайского по Ван Ли.
Современные заимствования из западных языков могут передаваться иероглифами фонетически. Из-за разницы в фонетике между китайскими языками, заимствование, транскрибированное в одном из них, в другом китайском языке может звучать совершенно непохоже на свой источник.
[] шанх. mo-da «мотор» (англ. motor; ср. севернокит. m d, кант. mh daaht)
[] шанх. so-faq «софа» (англ. sofa; ср. севернокит. sh f, кант. s faat; в кантонском более распространено s f)
шанх. saq-laq «салат» (англ. salad; ср. севернокит. s l, кант. sk lai)
кант. sut «футболка» (англ. shirt; ср. севернокит. x)
кант. dk s «такси» (англ. taxi; ср. севернокит. dsh)
[] кант. mahk dng luh «улица Макдоннела (Гонконг); ресторан Макдональдс» (англ. MacDonnell; ср. севернокит. mi dng lo)
[] севернокит. lu j «логика» (англ. logic; ср. кант. lh chp, хокло l-chhip)
[] севернокит. go r f «гольф» (англ. golf; ср. кант. gu yh f, хокло ko-n-hu)
[] севернокит. k l «кола» (англ. cola; ср. кант. h lohk)
Антропонимика
Китайские имена традиционно используются носителями китайских языков и корейского. Полные имена обычно трёхсложные, с односложной фамилией и двусложным личным именем, хотя существует и другие комбинации. Фамилия наследуется детьми от отца, однако жены обычно не берут фамилии мужей. Из фамилий наиболее распространены:
Традиционно один человек мог иметь несколько личных имён: основное имя (), детское имя (), взрослое имя (), прозвище ( []), посмертное имя ( []) и т. д., ныне это не практикуется, человек обычно имеет лишь одно официальное имя. В западных языках, включая русский, двусложные имена традиционно записывались через дефис, ныне такое написание сохраняется только в английском для тайваньцев, гонконгцев, корейцев, тогда как имена, транскрибированные пиньинем, записываются слитно. Также двусложные имена могли записывать с пробелом между слогами, в английском это более распространено в именах сингапурцев, в русском же языке так сейчас пишутся преимущественно корейские имена.
12*David Crystal, The Cambridge Encyclopedia of Language (Cambridge: Cambridge University Press, 1987), p. 312. «The mutual unintelligibility of the varieties is the main ground for referring to them as separate languages.»
Charles N. Li, Sandra A. Thompson. Mandarin Chinese: A Functional Reference Grammar (1989), p 2. «The Chinese language family is genetically classified as an independent branch of the Sino-Tibetan language family.»
Jerry Norman. Chinese (1988), p.1. «The modern Chinese dialects are really more like a family of languages».
John DeFrancis. The Chinese Language: Fact and Fantasy (1984), p.56. «To call Chinese a single language composed of dialects with varying degrees of difference is to mislead by minimizing disparities that according to Chao are as great as those between English and Dutch. To call Chinese a family of languages is to suggest extralinguistic differences that in fact do not exist and to overlook the unique linguistic situation that exists in China.»
Китайский язык // БРЭ. Т.14. М.,2009.
Summary by language size(англ.). Архивировано 23 января 2013 года. // Lewis, M. Paul (ed.), 2009. Ethnologue: Languages of the World, Sixteenth edition. Dallas, Tex.: SIL International.
12John De Francis. The Chinese language: fact and fantasy. — Paperback ed., 8. [Dr.]. — Honolulu, HI: Univ. of Hawaii Press, 2007. — 330 с. — ISBN 978-0-8248-1068-9, 978-0-8248-0866-2.
12William H. Baxter. A handbook of Old Chinese phonology. — Berlin New York: Mouton de Gruyter, 1992. — Т. 64. — 922 с. — (Trends in linguistics Studies and monographs). — ISBN 978-3-11-012324-1.
Елена Борисовна Астрахан, Ольга Исааковна Завьялова, Михаил Викторович Софронов.Диалекты и национальный язык в Китае. — Изд. Наука. Главная редакция восточной литературы, 1985. — 368 с. Архивировано 10 октября 2023 года.
(неопр.). www.gov.cn. Дата обращения: 8 октября 2023. Архивировано 10 октября 2023 года.
Richard A. Hudson. Sociolinguistics. — 2. ed., transferred to digital print. — Cambridge: Cambridge Univ. Press, 2011. — 279 с. — (Cambridge textbooks in linguistics). — ISBN 978-0-521-56514-1, 978-0-521-56349-9.
Candice Sheung Pui Ng, . On "Constructed" Identities: A Dialogue on the Nature of Zhuang Identity / “” // Journal of Oriental Studies. — 2011. — Т. 44, вып. 1/2. — С. 45–61. — ISSN0022-331X. — . Архивировано 2 июня 2022 года.
12345678Jerry Norman. Chinese. — 15. print. — Cambridge: Cambridge Univ. Pr, 2010. — 292 с. — (Cambridge language surveys). — ISBN 978-0-521-29653-3.
12Maria Kurpaska. Chinese language(s): a look through the prism of the Great dictionary of modern Chinese dialects. — Berlin: Mouton de Gruyter, 2010. — Т. 215. — (Trends in linguistics). — ISBN 978-3-11-021914-2, 978-3-11-021915-9.
George van Driem. Languages of the Himalayas: an ethnolinguistic handbook of the Greater Himalayan region containing an introduction to the symbiotic theory of language. — Leiden Boston Kln: Brill, 2001. — Т. 10 1-2. — (Handbook of Oriental studies). — ISBN 978-90-04-10390-0, 978-90-04-12062-4, 978-90-04-12063-1.
Margaret Mian Yan. Introduction to Chinese dialectology. — Mnchen: LINCOM Europa, 2006. — Т. 22. — 286 с. — (LINCOM Studies in Asian linguistics). — ISBN 978-3-89586-629-6.
W. South Coblin. Comparative phonology of the central Xing dialects. — Taipei: Institute of Linguistics, Academia Sinica, 2011. — Т. 45. — 383 с. — (Language and linguistics monograph series). — ISBN 978-986-02-9803-1.
12345Diversity in Sinitic languages / Hilary M. Chappell. — First edition. — Oxford: Oxford University Press, 2015. — 315 с. — (Oxford Linguistics). — ISBN 978-0-19-872379-0.
China (People's Republic of China, 1949-) .. — , 1964. — 51 с. Архивировано 10 октября 2023 года.
Edwin G. Pulleyblank. Outline of classical Chinese grammar. — Repr. — Vancouver: UBC Press, 2000. — 192 с. — ISBN 978-0-7748-0541-4, 978-0-7748-0505-6.
Li Wang. Han yu shi gao. — Bei jing: Zhonghua shu ju, 2006. — 1 с. — ISBN 978-7-101-01553-9.
W. South Coblin. The Chiehyunn System and the Current State of Chinese Historical Phonology // Journal of the American Oriental Society. — 2003. — Т. 123, вып. 2. — С. 377–383. — ISSN0003-0279. — doi:10.2307/3217690. — . Архивировано 2 ноября 2023 года.
. (неопр.). www.gaya.org.tw (1990). Дата обращения: 8 октября 2023. Архивировано 10 октября 2023 года.
Nils Gran David Malmqvist, Nils Gran David Malmqvist. Bernhard Karlgren: portrait of a scholar. — Bethlehem, Md: Lehigh Univ. Press, 2010. — 333 с. — ISBN 978-1-61146-000-1, 978-1-61146-001-8.
Jerry Norman. The Mn Dialects in Historical Perspective // Journal of Chinese Linguistics Monograph Series. — 1991. — Вып. 3. — С. 323–358. — ISSN2409-2878. — . Архивировано 20 октября 2023 года.
123Donald B. Snow. Cantonese as written language: the growth of a written Chinese vernacular. — Hong Kong: Hong Kong University Press, 2004. — 320 с. — ISBN 978-962-209-709-4.
Peter F. Kornicki. Languages, scripts, and Chinese texts in East Asia. — First edition. — Oxford, United Kingdom: Oxford University Press, 2018. — 393 с. — ISBN 978-0-19-879782-1.
Kim, Kwangjo. A phonological study of Middle Mandarin: reflected in Korean sources of the mid-15th and early 16th centuries (англ.). — University of Washington, 1991.
Henning Klter. The language of the Sangleys: a Chinese vernacular in missionary sources of the seventeenth century. — Leiden Boston: Brill, 2011. — Т. v. 98. — (Sinica leidensia). — ISBN 978-90-04-18493-0.
12Henning Klter. Written Taiwanese. — Wiesbaden: Harrassowitz Verlag, 2005. — Т. 2. — (Studia Formosiana). — ISBN 978-3-447-05093-7.
The Chinese novel at the turn of the century / Milena Doleelov-Velingerov. — Toronto: Univ. of Toronto Press, 1980. — Т. 1. — 240 с. — (Modern East Asian studies). — ISBN 978-0-8020-5473-9.
12Xiaonong Sean Zhu. A grammar of Shanghai Wu. — Mnchen: LINCOM EUROPA, 2006. — Т. 66. — 181 с. — (LINCOM Studies in Asian Linguistics). — ISBN 978-3-89586-900-6.
Weirong Chen. A grammar of Southern Min: the Hui'an dialect. — Boston Berlin: De Gruyter Mouton, 2020. — Т. volume 3. — 522 с. — (Sinitic languages of China). — ISBN 978-1-5015-1186-8, 978-1-5015-1745-7.
Духовная культура Китая: энциклопедия в 5 т. М., 2006. — Т. 3. Литература. Язык и письменность. 2008. 727 с. Авторы статей общего раздела «Язык и письменность» — О. И. Завьялова и А. М. Карапетьянц, авторы словарных статей о языке и письменности — О. И. Завьялова, И. Т. Зограф, Л. Р. Концевич, А. В. Немтинова, Ф. Ю. Тавровский, Р. Г. Шапиро. Избранная библиография работ на русском языке подготовлена В. П. Журавлёвой